– Я слишком беспокоилась за тебя весь день, прости… я не могу сейчас иначе.
Венька пытался растормошить меня, что-то такое говорил, но у меня все пролетало мимо ушей – настолько плохо и тревожно мне было. И надо было нам тащиться в такую даль, чтобы меня заперли в этих дурацких четырех стенах как последнюю пленницу, а Венька – МОЙ Венька – внезапно стал таким чужим и на себя не похожим. Конечно, у него тут совсем другая жизнь, другие игрушки, а я так и буду для него теперь наложницей, человеком второго сорта, как все здешние тетки для своих мужей и хозяев.
Как я ни крепилась, но предательские слезы таки закапали из глаз, сначала потихоньку. А потом сильнее и сильнее. Я честно пыталась скрывать их, кусала угол покрывала, оставлявшего между зубами противные шерстинки, но не могла совладать ни с рыданиями, ни с огромным, все затапливающим чувством жалости к себе. И еще… я не знала, как теперь отнесется к моим слезам этот новый Венька. Утешит? Или рассердится? Или… Но в паузу между двумя моими всхлипами внезапно ворвался ровный и мерный храп. Венька, тот самый Венька, кого я так боялась потревожить своим плачем, просто-напросто мирно спал и не думал обо мне ни капельки. Такое предательство было выше моих сил, но воин царя израильского остался глух и холоден к моему отчаянию.
Не помню, что мне снилось той холодной и грустной ночью, наверняка что-то унылое и противное. Только вот пробуждение оказалось еще более отвратительным. По привычке повернувшись в венькину сторону и попытавшись поуютнее устроиться у него «под крылом» я внезапно почувствовала пустоту и холод смятой постели. Это еще что за новости? Сначала я, не открывая глаз, попыталась пошарить рукой на Венькиной половине, потом с изумлением огляделась и поняла, что Веньки рядом нет. Причем, похоже, уже давно нет, потому что постель стала совсем холодной и даже чуточку отсырела от утренней влаги. Ну что за дела? Вот только этого мне и не хватало для полноты счастья!
Настроение стало совсем отвратительным, поэтому служанку, принесшую свежей воды для умывания, я встретила совсем неласково. Расспросы мои она понимала с пятого на десятое, я ее варварское наречие разбирала еще хуже, и поняла в итоге только одно – что за Венькой кто-то приходил совсем-совсем рано, и куда-то его увел, похоже на войну. Эта новость меня огорошила окончательно. Что за война? С кем? И в качестве кого Венька в ней участвует? А если убьют неровен час дурака моего, что я тут буду одна делать в этих закоулках времени? Хоть бы Ахиэзер появился, что ли… Не слишком я его жалую, но это сейчас был единственный человек, от которого можно было получить хоть какую-то информацию. Но и Ахиэзера словно корова языком слизнула. Куда они все тут проваливаются, еще в одну хронодыру, что ли?