Коротышка тоже взялся за сердце.
— Что вы говорите? У вас дочь есть? И, может быть, красавица? Не её ли, часом я видел, беседующим с красивым белокурым юношей?
Репкин расцвёл.
— Тот юноша ей не пара, он помещицкий сынок, аккурат болотниковский отпрыск… Будущий граф!
— Почему будущий?
— Не знаю, так он говорит, мол, хочу графом стать и стану, хотя отец его простой помещик. Мечтает о столичной жизни.
Капитан важно кивнул:
— Понимаю. Что касаемо столичных дел, просите, не стесняйтесь, выведу и дочку вашу в люди, пристрою в Смольный. Расшибусь, а пристрою!
Старик опешил.
— Так она ж неграмотная у меня!
— А там грамота почти никакая не нужна!
— Да вы что?!
— Говорю вам: Смольный уже давно не тот, что при матушке Екатерине. Раньше там домашних квочек готовили, а теперь — боевых фрейлин, умеющих маршировать, на коне скакать, а язык — на замке держать. Устал царский двор от стареющих сплетниц…
Дальнейшая беседа протекала вельми интересно. Но у Фросеньки на ту ночь были совсем другие планы. У Петра Сергеевича тоже. Хотя он мог и другую красавицу найти, и очень даже просто, но… Раз казачка намекала, что ещё дева, надо было ей помочь.
Провожая гостя до калитки, старик Репкин кивнул в сторону пригорка.
— Вон, в ту сторону надо идти, откуда вы изволили прийти вчерася. Там и найдёте село Болотниково. Счастливой дороги!..
— И вам не быть в печали!
Три раза обнявшись и поцеловавшись с гостем, затем проводив его взглядом, старик Репкин поковылял назад, в избу.
Войдя в горницу, он и не заметил, что стекло на иконе Николая Чудотворца треснуло. Дурной знак! Но счастливому отцу в тот рассветный час было не до молитвы. Лёг спать, пьяно захрапел…
Любовники, аккурат спустившись с чердака, брели к калитке. Внезапно оба заметили под ногами, на дорожке, кровавую лужицу и разбросанные куриные перья. Фросенька схватилась за голову.
— Ох! Говорят, кто на ранней зорьке, да ещё и при ясной погоде, увидит чью-то кровь… убийцею станет! Неминуемо! А если и не станет душегубом, то всё равно будет обвинён! Невинно обвинён…
Пётр занервничал.
— Бабьи сказки! Ладно, я домой пойду, спать мне надо…
Впервые за последние сутки будущий граф искренне пожелал отделаться от Фросеньки.
А та, вернувшись в горницу, начала вертеться перед зеркалом, которое висело на бревенчатой стене, аккурат над сундуком с её приданым. Зеркало было огромным, его в своё время ещё матушка покойная получила в подарок от французов, в каком-то из дворцов, оставленном на разграбление русским войскам. Побеждённые просто так подарков не дарят, просто матушка умела делать перевязки, как никто другой. За это ей и раму к зеркалу смастерили местные, дворцовы мастера. Да ещё и надпись по-французски сделали: «бэль фам», что значит «прекрасная дама».