Вторым уроком была математика, которую вела классная, и мой дневник украсила еще одна пятерка. Кстати, завтра будет литература, и я совершенно случайно обнаружил подлянку в виде нескольких непрочитанных книг из обязательного списка, выданного на лето. Троечнику все читать было необязательно, мне же теперь нужно было после уроков срочно бежать в библиотеку. Третьим уроком была география СССР, а на большой перемене ко мне подошла Ира и попросила текст песни. Так я сделал второе неприятное открытие за сегодняшний день. Оказывается, можно прекрасно помнить то, что было, скажем, сорок лет назад и забыть об обещании, данном вчера. Пришлось достать блокнот и срочно записывать нужный текст. С анекдотами ко мне перестали приставать, чему я был только рад. Я и впоследствии их рассказывал неоднократно, но только тогда, когда это было нужно мне, а не всем остальным. Девчонки как сговорились: никаких попыток сближения никто не предпринимал. Я постарался убедить себя, что это только к лучшему, но неприятный осадок остался. Я очень быстро врастал в учебу и в свой класс. Никто не вспоминал событий первого дня учебы, чему я был только рад. Перед последним уроком, которым было пение, ко мне подошел Сашка и положил на парту две общие тетради. Знал бы он, что проигранный им рубль пошел на спасение человечества!
Пение тоже вела классная. В школе не было ни одного музыкального инструмента, не было даже проигрывателя и дисков с музыкой по программе. Поэтому мы занимались чисто теоретически, ну и иногда пели, выходя к доске по нескольку человек.
— Я узнала, что в нашем коллективе появился певец, — сказала Зинаида, открывая первый в этом году урок. — Это хорошо, а то музыкантов половина класса, а петь некому.
Половина не половина, а треть класса умела играть на чем-то еще, кроме нервов родителей. Сашка играл на баяне, Валерка увлекался барабаном, а семь девчонок учились игре на пианино, причем почти у всех были свои инструменты.
На уроке пения дисциплина у нас немного ослабевала, поэтому я счел возможным внести пояснение.
— Зинаида Александровна, если вы имеете в виду меня, то зря. Голос – это единственное во мне, что еще далеко от совершенства. Тем более я не смогу петь без аккомпанемента. Но обещаю в самом ближайшем будущем заняться голосом, а через неделю должны купить гитару. Когда я буду готов, я обязательно спою и сыграю. Дайте хоть пару месяцев!
— Ты от скромности не умрешь! — сказала она под смех класса. — Ладно, я запомнила, два месяца у тебя есть.
Пятница прошла так же, как и четверг, за исключением того, что последним уроком у нас был труд, который вел Брыксин – отец Любы, сидевшей в нашем классе за одной партой с Люсей. Этот урок я не любил из-за собственной слабости и бесполезности тяжелого физического труда. Токарный станок у нас был всего один, и работать на нем учили только старшеклассников, а мы слесарничали, обтачивая стальные заготовки напильниками со сбитой насечкой. Водянки при этом обеспечивались автоматически. Выше тройки я по этому предмету не поднимался. На этот раз я даже не стал пробовать, а сразу же подошел к учителю и протянул напильник.