— Значит, Муммий хочет спасти их всех всего лишь из-за одного Аполлона?
— Разумеется. Он сходит с ума по нему. Все это началось во время его последнего приезда сюда с Крассом весной. Муммий был мгновенно поражен, как бывает сражен олень стрелой, угодившей ему между глаз. Летом он даже написал юноше письмо из Рима. Луций перехватил его и прочитал с крайним отвращением.
— Там были неприличные подробности?
— Неприличные подробности — от Муммия? Полноте! Да я уверен в том, что на это у него не хватило бы ни воображения, ни литературных способностей. Совсем наоборот, оно было вполне целомудренным и осторожным, скорее похожим на эпистолу Платона, обращенную к одному из его учеников, полную благочестивого преклонения перед мудростью и божественной красотой Аполлона.
— Но Луций был женат по любви. И мог отнестись к этому с пониманием.
— Луций был скандализован неестественностью этого. Одно дело связь гражданина с одним из собственных рабов, о ней не говорят. Но тот факт, что римлянин пишет такие письма к мужчине-рабу, не может не шокировать. Луций сообщил об этом Крассу, который, должно быть, сказал что-то Муммию, потому что второго письма не последовало. Но Муммий был по-прежнему охвачен страстью. Он хотел выкупить для себя Аполлона, но чтобы это свершилось, необходимо было согласие как Луция, так и Красса. Один из них отказал в этом, — возможно, Луций, со зла на Муммия, а может быть, Красс, желавший избежать дальнейших осложнений.
— И теперь Муммию остается лишь мучительно ожидать убийства этого раба.
— Да. Он пытался скрыть свою муку от Фауста Фабия и от остальных членов свиты Красса. Но это известно всем. В этой маленькой армии слухи распространяются очень быстро. Ужасной была сцена в библиотеке в тот день, когда он униженно умолял Красса, приводя абсурдные доводы, чтобы спасти Аполлона…
— Полагаю, что это происходило при закрытых дверях?
— Разве я виноват в том, что в выходившие во внутренний двор окна было слышно каждое слово? Муммий умолял о сохранении жизни юноше, а Красс ссылался на суровое величие римского закона. Муммий просил сделать исключение, а Красс требовал, чтобы он перестал строить из себя глупца. Что сказали бы вы о страданиях Гелины, если бы слышали то, что говорил в тот день Муммий. Я не могу представить себе, какова будет его реакция, когда копье какого-нибудь римлянина вонзится в нежного Аполлона и этот смазливый раб начнет биться в агонии… — Метробий медленно закрыл глаза, и его лицо приняло двусмысленное выражение.
— Вы улыбаетесь… — прошептал я.
— А почему бы и нет? Моллион — лучший массажист в Заливе. Я чувствую себя восхитительно и готов принять ванну.