— Ты знаешь, это тоже вариант. Хотя, пожалуй, излишне романтический… А точно ничего не известно. Жители Реттерхальма, благодарные Гальке за спасение города, воздвигли ему памятник.
«Местный скульптор вылепил Гальку из глины в натуральный рост. Потом отлил из бронзы. И поставили Гальку на низком, почти незаметном постаменте, на краю обрыва. Впереди бастиона. Хорошо получилось. Галька стоял в своей старой голландке с закинутым на плечо галстуком, в мятых штанах с пуговицами у колен, босой, с неровно подстриженными, упавшими на уши волосами. Чуть исподлобья смотрел на реку, где за островом ржавел на сваях монитор со своей чудовищной мортирой.
Всем памятник нравился. Только Вьюшка говорила, что осенью и зимой Гальке холодно. Когда она приходила в форт, обязательно набрасывала бронзовому Гальке на плечи белую куртку. Вернее, китель. Его забыл в камере капитан-командор Красс.
У кителя были тяжелые медные пуговицы, их любил разглядывать Лоток. А потом одну даже оторвал украдкой. Лотику нравилась эмблема на пуговице: якорь, за ним скрещенные шпаги, а сверху — не то корона с острыми зубцами, не то встающее из-за горизонта солнце.
Лотик вместе с Вьюшкой часто бывал в форте. Майор Дрейк уговаривал его записаться в барабанщики, когда подрастет, и Лотик обещал подумать. Но скоро форт разоружили, а гарнизон перевели в крепость Ной-Турм: город стало не от кого охранять. Да и незачем.
Реттерхальм начал стремительно пустеть, а затем его не стало и вовсе…»
— Почему? — спросил мальчик.
— Много причин… После сильных дождей в ту осень пошли на холме сильные оползни, дома стали разрушаться… Молодежь не хотела оставаться в Реттерхальме, считала его глушью. Население старело и таяло. Мосты и замки рушились…
А главная причина, пожалуй, в том, что города, которые предали своих детей, долго не живут.
— Даже если одного?..
— Даже если одного, — тихо, но строго сказал Пассажир.
— А Углич? — будто самому себе прошептал мальчик.
Пассажир не удивился..
— Углич не предавал царевича. Его предали бояре, кучка негодяев. Город здесь ни при чем.
— А от Реттерхальма ничего не осталось? Даже развалин?
— Может быть, камни да фундаменты. Но все поросло лесом.
— Но вот вы говорите: город предал Гальку… А они ведь потом… ну, исправились. Даже памятник поставили?
— Памятником разве откупишься? Впрочем, он-то как раз сохранился.
— Печальный какой-то конец, — вздохнул мальчик.
Пассажир развел руками — в одной тетрадка, в другой очки.
— И это, значит, вся история? — с какой-то еще надеждой спросил мальчик.
— Вся… По крайней мере, на сегодня. Давай-ка, голубчик, спать. Середина ночи.