— Мы с Михаилом… — начала мадемуазель Якобсон, и взглянула, не без гордости за такого удивительного меня – конечно, на секретаря.
— Михайловичем, — словно зачарованный, подсказал Карбышев.
— С Михаилом Михайловичем посетим вас, господин Цыбульский, дабы оформить участие в новых приисках. Условия, надо полагать, те же?
— Да, конечно, — выпучив глаза, тряхнул бакенбардами тот.
— Значит, как и прежде, тринадцать процентов, — вбила последний гвоздь Наденька. — Отлично! Вы отправите изыскателей этим же летом?
Гости ушли сговариваться, когда именно следует встретиться для оформления бумаг, в гостиную. Потом Надежда Ивановна, решившая не откладывать ревизию собственности будущего мужа на потом, с Карбышевым уехали к Гинтару. А я остался размышлять о том, какой же все-таки вышел сегодня удивительный, полный приятных неожиданностей, день! И пусть в мою жизнь вторглась эта странная, романтично-прагматичная девушка, я все равно считал, что все теперь у меня будет хорошо.
С точки зрения матерого бюрократа начала двадцать первого века, гражданская часть Главного Управления Западной Сибири была устроена по меньшей мере странно. А если начать называть вещи своими именами, так и вовсе – по-дурацки! Бестолково и невнятно.
Полагалось, будто бы все чиновники, всех входящих в наместничество губерний должны исполнять предписания какого-то виртуального Совета, в который входили представители четырех основных гражданских министерств. Естественно МВД, министерства юстиции, народного просвещения и финансов. Эти, так называемые советники, назначались руководителями своих ведомств, имели высокие чины – не меньше статского советника, и собственно наместнику подчинялись постольку поскольку. И, что самое печальное, каких-либо должностных инструкций, или хотя бы четко очерченного круга обязанностей у этих господ не существовало. Общие фразы, вроде "исправлять надзор" меня совершенно не устраивали. Хотя бы уже потому, что знал со всей достоверностью – никакой власти провести даже примитивную инспекцию эти представители не имели. На их запросы губернские чинуши отвечали неохотно, чуть ли не из жалости, а предписания прямиком отправлялись в архивы.
Большинство из этих господ очень быстро начинали понимать, что должность ими занимаемая является хорошо оплачиваемой из казны синекурой, и переставали донимать присутствия своими придирками. Некоторые, особо активные и совестливые, принимались изобретать себе какое-то применение, и брались за любой прожект, лишь бы не сидеть без дела. Единицы, и вовсе переставали являться к месту службы, полностью посвятив свое время какому-нибудь бизнесу.