«Раз человеческое сердце нельзя лишить веры в справедливость, значит, справедливость существует. В таком случае не права наука».
*
С. В.: Римляне опошлили стоицизм, заменив мужественную любовь гордыней.
*
Г. Грин: «Люди, живущие счастливо[495], испытывают разочарование в человеческой природе лишь перед смертью. А нам приходится терпеть это разочарование в течение всей жизни»… «В наше время люди знают слишком много еще до совершеннолетия».
Он же. Самопожертвование… «Что же это за мир, если он не ценит подобных достоинств!»
Он же: «Он (тайный агент) опрометчиво дал обещание, словно в мире насилия можно что бы то ни было обещать и загадывать наперед».
Он же: «Тот, кто не верит в Бога, видит в мире, где людей не ценят по достоинству, только хаос и предается отчаянию».
*
Писатель обречен на понимание. Он не может быть убийцей.
*
Страсть к тюрьме у тех, кто борется. Чтобы избавиться от привязанностей.
*
Эпиграф к «Костру»[496]:
«Если людям, снедаемым глубокой тоской, улыбается счастье, они не умеют скрыть этого: они набрасываются на счастье, словно хотят сжать его в объятьях и задушить из ревности…»
*
Июль 48-го г. — Комо[497]:
«Небо без нашей любви — что делать нам с ним? С ужасом жизни живем один на один».
*
Пьеса. Гордость. Гордость рождается посреди земель.
*
Траурный Прованс.
*
Ответственность перед историей освобождает от ответственности перед людьми. В этом ее удобство.
*
Звезды мерцают в том же ритме, в каком стрекочут цикады. Музыка сфер.
*
Друг С: «Мы умираем в сорок лет от пули, которую послали себе в сердце в двадцать».
*
Мы слишком долго живем.
*
В «Критоне» диалоги Законов и Сократа[498] напоминают московские процессы.
*
Бабочки под цвет скал.
Ветер, дующий в ущелье, шумит, словно чистый и быстрый ручей. Сорга[499] с цветущим шлейфом.
*
Наш век помешался на добродетели. Отвратив лицо от скептицизма, человечество напрягло все силы в поисках истины. Оно расслабится, когда общество вновь отыщет жизнеспособное заблуждение.
*
Художники хотят быть святыми, а не художниками. Я не святой. Мы мечтаем о всеобщем согласии и не достигнем его. Как же быть?
*
Заглавие для пьесы. Инквизиция в Кадисе[500]. Эпиграф: «Инквизиция и Иезуиты — два бича правды». Паскаль.[501]
*
Мучительное ощущение: думаешь, что служишь справедливости, а на самом деле приумножаешь несправедливость. По крайней мере признаем это — и тем самым усугубим мучение; ведь это все равно что признать: всеобщей справедливости не существует. Отважившись на самый страшный бунт, в конце концов признать свое ничтожество — вот что мучительно.
*
Удача моей жизни заключается в том, что я общался только с существами исключительными, любил (и разочаровывал) только их. Я узнал, что такое добродетель, достоинство, естественность, благородство — у других. Зрелище великолепное — и горестное.