».
Разумеется, нет. Это верно по отношению к художнику и совершенно неверно по отношению к мыслителю.
*
Роман. Приговоренный к смерти. Но ему передают цианистый калий… И вот, один в своей камере, он разражается смехом. Его переполняет огромная радость. Глухая стена, стоявшая перед ним, исчезла. В его распоряжении целая ночь. У него есть свобода выбора… Сказать себе: «Ну», а после: «Нет, еще минуту» — и наслаждаться этой минутой… Какой реванш! Какой ответ!
*
За неимением любви можно попытаться обзавестись честью. Безрадостная честь.
*
Ф.: Безумец тот, кто что-то строит на любви, безумец тот, кто что-то ломает ради любви.
*
Бог завидовал нашей боли — вот почему он низошел на землю, чтобы умереть на кресте. Этот странный взгляд, еще не его взгляд.
*
Конец октября 49-го г. Ухудшение.
Больной должен содержать себя в чистоте, чтобы о нем забыли, чтобы ему простили. Да и то, даже чистота его несносна. Она подозрительна — как те огромные орденские ленточки, что торчат в петлицах жуликов.
*
Я так долго был уверен в своем выздоровлении, что это новое обострение должно было бы подействовать на меня удручающе. Оно в самом деле удручает меня. Но, поскольку позади — непрерывная цепь удручающих событий, мне почти смешно. В конце концов, теперь я свободен. Безумие — тоже освобождение.
*
«Такой чувствительный, что он мог бы коснуться боли своими руками» (Эми Лоуэлл — о Китсе[529]).
А вот из Китса: «Нет большего греха, чем считать себя большим писателем. Впрочем, это преступление влечет за собою суровое наказание».
*
«Ступай в монастырь, Офелия!» Да, ибо единственный способ овладеть ею — устроить так, чтобы ею не смог овладеть никто. Кроме Бога, с чьим соперничеством легко смириться: ведь он не посягает на тело.
*
Если душа существует, неверно было бы думать, что она дается нам уже сотворенной. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь — не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.
*
«Я счастлив, что в земной жизни существует такая вещь, как могила» (Китс).
*
Честертон. Справедливость — тайна, но не иллюзия.
*
О Браунинге: средний человек — такой, какой меня занимает.
*
Клейст дважды сжигал свои рукописи… Пьеро делла Франческа к концу жизни ослеп… Ибсен в старости утратил память и заново учил алфавит… Не падать духом! Не падать духом!
*
Красота, помогающая жить, помогает также и умирать.
*
В течение тысячелетий мир был похож на те полотна художников эпохи Возрождения, где одни люди на холодных каменных плитах страдают от пыток, а другие с великолепным безразличием смотрят вдаль. Число людей «бесчувственных» было головокружительно огромным по сравнению с числом людей сочувствующих. История кишела людьми, не сочувствовавшими несчастьям других людей. Подчас приходилось плохо и «бесчувственным». Но и это случалось в обстановке всеобщего безразличия и не меняло дела. Сегодня все делают вид, что полны сочувствия. В залах дворца правосудия свидетели внезапно обращают взор в сторону бичуемого.