Дорога стали и надежды (Манасыпов) - страница 66

Морхольд провел рукой по единственному уцелевшему стеклу в кряхтящем от старости вагоне электропоезда. Хотелось курить, но дым выдал бы его. А уж послушать Крупнова хотелось до чертиков. А еще ему просто хотелось, хотя бы на минуту, вернуться домой.

Глава 4

Кто добровольно падает в ад

Башкортостан, Новая Уфа (координаты: 54°41'49,2''с. ш., 55°50'03''в. д.), 2033 г. от РХ


Пуля смотрел на стенку. Краска, по-уставному зеленая, шла только под самым потолком. Красили давно, и она успела облупиться, кое-где выпала забавными кусками мозаики. Из верхнего левого угла на Азамата строго смотрел профиль прямо-таки исторического деятеля Ахмет-Заки Валиди, увиденного пару раз на старых барельефах в брошенном городе за рекой. Пониже, у самой границы кафельной, аккуратно наклеенной плитки, как будто извивался странный мутант, похожий на большущую сороконожку.

Он постарался расслабить мышцы. Сколько предстоит сидеть, молчать и ждать, Пуля не знал. Саднил распаханный ударом приклада затылок, ныла щека, ударившаяся об землю.

В себя он пришел на холодном металле мотодрезины, резво несущейся по недавно уложенному полотну. Зачем его везли в город, Азамат себе не представлял – никаких проступков, указанных в декретах Новоуфимского исполнительного комитета компартии, он не совершал. Вроде как. Официально, во всяком случае.

Спрашивать у санитаров, сидевших рядом на лавках, не стоило: если уж спеленали по рукам-ногам да шваркнули прямо на пол, то церемониться с ним точно не станут. А там время покажет, что да как. Беспокоило отсутствие Леночки. Но скоро малышка пискнула откуда-то спереди, и Пуля расслабился. Раз жива, то вряд ли ей сделают что-то плохое сразу по прибытии. Хотели бы, так убили прямо в Чишмах. Кто-то из санитаров, скорее всего, знающий его по войне с Стерлитамаком, даже сжалился. Набросил сверху его же, Пули, собственный плащ, да подложил под голову жилет. А уж спать на нем, наплевав на жесткую и твердую подкладку, Азамат научился давно. Тревожили мысли о Саблезубе, но усталость взяла свое.

Ночь пришлось провести в приемнике, спрятанном в глубине одного из бункеров администрации, а сейчас он сидел и смотрел на стену кабинета, куда его привели с десяток минут назад. Стена и пол Азамату не нравились.

Кафель скалывали где-то, а потом тащили сюда. И здесь, с освещением в виде тусклой лампочки под потолком, кусок за куском, ровняя и убирая сколы, облепляли стены и пол. Чем хорош кафель, если не покрыт мельчайшими выщербинками, когда он гладкий? Его очень удобно отмывать.

От чего угодно, без разницы. От пролитого супа, от грязи, от соплей, мозгов или крови. Особенно если руки, трущие грязно-бирюзовую поверхность, стремятся загладить самую мельчайшую вину перед партией и народом Новоуфимской Коммунистической Республики.