Заледеневший (Тейбор) - страница 78

Какой-то мужчина, пристроившийся за соседним столом, ел гамбургер и картофель-фри, запивая еду молоком. Халли искоса наблюдала за ним и слушала, как он жует. А он все жевал и жевал, издавая чавкающие звуки. На ум пришло сравнение с лошадью, хлюпающей копытами по размытой грязной дороге. Проглотив тщательно пережеванную пищу, мужчина откусывал новый кусок и снова начинал жевать; его челюсти и скулы двигались, как рычаги, глаза были пусты. Халли почувствовала, что сходит с ума, в глубине души понимая, что полюс практически перемолол ее, лишив способности проявлять терпимость к окружающим. Ее так и подмывало встать и, сжав руками толстые щеки этого мужчины, заставить его проглотить все, чем набит его рот.

Он, должно быть, почувствовал на себе ее взгляд, потому что неожиданно внимательно посмотрел на нее и прекратил жевать. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Мужчина первый отвел взгляд и отвернулся. Злость Халли прошла; она почувствовала себя виноватой и глупой.

Девушка стала размышлять о чувствах, которые испытывала к Бауману, самому крупному и самому нежному мужчине из всех, кого она знала. И самому свирепому, когда этого требовали обстоятельства. В прошлом году Халли видела, как он, вооруженный всего двумя ножами, убил трех мексиканских наркокурьеров с автоматами Калашникова. Они тащили Лиленд в свой лагерь в джунглях, где ее, вне всякого сомнения, ждали пытки, изнасилование и верная смерть.

А вот что они с Уилом станут делать, если она и вправду беременна? Каким отцом будет Бауман? Да и какой матерью будет она сама? По мнению Халли, по темпераменту он лучше ее подходит для того, чтобы быть родителем. Он терпеливый, добродушный, мягкий — по крайней мере, по отношению к ней. Уил вырос на ранчо, а потому страстно любил лошадей, и эта страсть была у них общей.

В первый год совместной жизни они часто навещали друзей, у которых были маленькие дети. Халли беспокоилась, как бы малыши не испугались огромного Баумана. Но когда он садился на пол, дети почти сразу начинали карабкаться на него, виснуть у него на шее, забираться вверх по его длинным рукам. «Как собаки или лошади, — думала она, — тянутся к тому, что, как подсказывают им чутье, было утрачено взрослыми людьми, живущими рядом с ними».

Какой-то мужчина, похожий на бродягу, вошел в обеденный зал. Он рассеянно смотрел по сторонам, шаркая ногами; его лицо заросло черной щетиной. На нем были грязная, вся в пятнах рубашка и зеленые рабочие брюки из толстой парусины. Шоколадного цвета лицо ясно свидетельствовало о том, что это уроженец Восточной Индии. Халли помахала вошедшему рукой и поднялась.