— Есть разница?
— Принципиальная.
— До этого я попытаюсь дойти своим умом.
— Удачи и счастливого пути.
— А в телевизоре дирижер так не притягивает внимание.
— Конечно, ты же не своими глазами всё видишь.
— А чьими?
— Операторов. Картинку за тебя выбирают и выстраивают. А в зале на музыкантов и не смотришь, видишь только дирижера.
— А в телевизоре хочешь — не хочешь, а все кофточки видишь. Так?
— Вот-вот, это и ужасно.
— Тебя задевает?
— Нет, конечно. Меня это просто бесит! Не могу! Мне мешают эти вот кофточки слушать музыку. Меня бесит несоответствие звукового и видеоряда. Как можно так издеваться над слушателями, которые еще и зрители. Я же не виновата, что, когда слышу, еще и вижу. Как можно извлекать такой звук в таком наряде?! Не понимаю! Эти руки — они же гениальные! Как можно их так не любить?! Ну, хотя бы уважать их можно?! И одевать соответственно таланту, а равно любви и уважению слушателей.
Наш диалог плавно перешел в мой монолог. Я стояла перед телевизором и разорялась по поводу неприятных мне нарядов, разорялась-разорялась, а Вера вдруг начала хохотать. Процесс моего разорения был варварски прерван.
— Вер, что с тобой?
— Ты на себя в зеркало посмотри! — она смогла сказать фразу только частями, потому что сильно заикалась от хохота.
Пришлось пойти в коридор и посмотреть на себя в зеркало. Там я увидела странное существо. Хорошо, что оно молчало. Потому как одна только стрижка была веским основанием, чтобы запретить этому существу рассуждать о прекрасном, а тем более кого-то критиковать или обвинять. Кофточка хотя и была недавно куплена, но уже изрядно поношена. Потеряла форму безвозвратно. Гипюр в кофточке отсутствовал, хотя мог бы и быть. До кучи. Это «непроизведение» уже ничем нельзя было испортить. Брючки были славные. Тоже непонятного цвета и формы. Хотя, возможно, просто в коридоре ночью было мало света? Нехватка освещения, в данном случае, скорее, спасала, чем губила дефиле. Что это было: модель для мальчика или для девочки? Трудно сказать. Существо качнулось. Всё равно непонятно. Такие штанишки может носить кто угодно. И такую стрижку тоже. Существо повернулось в профиль, и тут всё стало ясно. Не важно, какого пола эти штанишки и стрижка. Когда видишь вытянутые коленки! Бесполое существо убежало из зеркала, потому что его вытянутые коленки оказались безжалостно разоблачены.
— Вера, ты права, — смеясь и держа штаны как бальную юбку, я танцевала.
— Вот-вот! — Вера почти успокоилась.
— Ты права. Раз мне не мешает такой прикид рассуждать о прекрасном, то почему их прикид должен мешать им исполнять Чайковского? И перекрестно: их мне, а мой — им. Предлагаю перейти в режим радио.