На слове «будет» опять позвонили в дверь. Петрович открыл сам.
— Львовна, ты на кухню пока иди. Мы тут комнату с коридором разгрузим, а потом уж за кухню возьмемся.
Тихое утро закончилось. Трое здоровых парней в каких-то пятнистых одеждах начали очень профессионально, то есть без эмоций и сомнений, зачищать комнату, балкон и коридор. Откуда-то появилась стремянка, и на пол посыпались настолько несовместимые с моей новой жизнью плитки. В это время я складывала на газовую плиту утварь, которую решила оставить, и хлебницу с Ка. Набралось немного. Прошло полчаса. Петрович позвал меня принять работу.
В комнате было пусто. Только телевизор и книги. Всё как я просила. Страшно иметь дело с настолько профессионалами. Надо тщательно продумать всё до того, как они получают отмашку действовать. И если ты что-то забыл или вспомнил потом — твои проблемы. Думать — это твое дело. Действовать — их. И каждый должен заниматься своим делом. И делать его хорошо. Многому можно научиться у молчаливых, быстро работающих людей. Они явно не были грузчиками. Они просто могли практически всё, поэтому могли и грузчиками тоже.
— Петрович, а сколько я Вашим парням буду должна?
— Нисколько, они на службе. А четкой должностной инструкции у них нет, поэтому они не могут сказать, что это — не их работа.
— Во попали парни.
— Ты им об этом не говори, лучше им этого не знать.
— Хорошо, может, им чаю или кофе?
— Лучше посиди пока в комнате, а мы кухней займемся.
— Петрович, а они не монголы случайно?
— Почему монголы?
— Язык очень похож.
— Вот это ты им тоже не говори. Постарайся, по крайней мере, хорошо?
— Угу, всё ценное собрано на плите, — я пошла в комнату.
Села на стопку книг. Комната была почти хороша. Потолок стал еще выше, и казалось, что он дышит и улыбается. Оно и понятно, намазаться, пусть и шоколадом, приятно, но на какое-то время. Годами ходить в одном и том же шоколаде невозможно. А тут пенопласт был налеплен. Окно тоже казалось больше, чем было еще в шесть утра. И вообще комната стала моей. Такой же пустой, но с потенциалом и перспективой быть хорошо декорированной. Надо еще ободрать линолеум с пола и обои — и будет полный порядок.
Хлопнула входная дверь. «Видимо, кто-то ушел», — подумала я.
— Ну, что, Львовна, я тоже пошел — на комбинат пора, — Петрович стряхивал с себя остатки ремонта, ставшие самой простой пылью.
«Точно кто-то ушел, раз он «тоже» пошел», — опять подумала я.
— Ты меня слышишь? — Петрович добавил громкости.
— Слышу, — я встала с книг, — мне тоже пора на комбинат.
Петрович в последний момент успел подхватить свою челюсть — она упала с космической скоростью. Еще какое-то подозрение мелькнуло в глазах, будто у меня в скелете обнаружены жаберные дуги или лишняя пара ребер. Он начал меня просвечивать взглядом, а потом, придя в себя, сказал: