— Хочешь сказать, что тебе на нашем концерте хотелось, как говорят, «обнять и плакать»?
— Точнее не скажешь, я из тех, кто не любит художественную самодеятельность. Даже детскую.
— У тебя дети есть?
— Нет.
— Подожди, будут дети — полюбишь.
— Зарекаться не стану, но сейчас по мне — лучше буфет.
— А как тебе город в целом?
— Без обид?
— Обижаешь. Во-первых, у меня иммунитет ко всякого рода критике, а во-вторых, я чувствую, когда справедливо ругают, а когда нет.
— Амалия Львовна, Вы себе постный торт представляете?
— Постный торт? — она тянула слова. — С трудом. Либо он будет условно постный, либо условно торт.
— Вот и выбирайте, что больше нравится: быть условно постным или условно тортом. Можно подавать заявку в книгу рекордов Гиннеса: Шмелев — это постный торт!
— Девочка, и после этого ты будешь мне говорить, что серьезно думаешь здесь остаться?
— Чтобы вернуться, нужна причина. Веская. Более веская, чем для отъезда. Вы же понимаете.
Амалия Львовна приобняла меня за плечи:
— Знаешь что, дорогая, раз нужна причина — значит, она обязательно найдется. Они, эти причины, такие — поверь мне. И пошли уже воздухом подышим.
— Амалия Львовна, а Вы спешите?
— Нет, уже только завтра на работу.
— Тогда я приглашаю Вас к себе в гости.
Я заметила: мой дом диктовал определенную драматургию. Каждый раз история разворачивалась по одному и тому же сценарию. Разговор начинался с прелюдии на кухне, так, общие фразы об интерьере. Потом под кофе и вино разговор разворачивался на балконе и вступал в фазу искренности. Завершался он обычно на лестнице высокой степенью откровенности. Я никому не навязывала этот сценарий. Каждый раз у собеседника был выбор, а я старалась быть ведомой. Новый человек сам, попадая в это пространство, выбирал этот путь и вел нас по нему. Сам обозначал переход в новую фазу. Я боялась только одного: что кто-то вдруг пожалеет о минутах своей откровенности. Первый же такой случай напрочь отбил бы у меня желание приглашать сюда гостей.
Пока осечки не было. Наоборот, с каждым таким вечером я приобретала еще одного близкого человека. Переживала чувства, давно забытые жителями мегаполисов. Это как стать богаче. Богаче тем редким видом богатства, которого нет угрозы потерять под влиянием внешних обстоятельств. Которое, если сам захочешь, всегда будет с тобой. Я тоже открывала душу. Разные стороны своей души. Сегодня мы разговорились про мою юность.
Амалия Львовна держала на руках Пуську и почесывала ей за ушками. Пуська стрекотала, как сверчок. Гусля сидела на моих коленях и тоже… урчала.