— А откуда журналисты узнали название?
Ерёменко не сразу сообразил, что я имею в виду, но потом до него дошло.
— А, вот ты о чём. Ничего они не узнали. Просто совпадение. Да ерунда всё это!
Если это ерунда, то, что же нет? Попробую угадать.
— Уже есть последствия?
Ерёменко тяжело вздохнул и кивнул:
— Есть. С утра ездил туда, — он возвёл очи горе, — за «поздравлениями».
Судя по глубине вздоха, «поздравления» были тяжёлыми. Я даже спрашивать не осмелился, пусть сам скажет.
— Мне выговор, заму, что курировал управление Николаева, неполное служебное.
Ну, это семечки, а кого назначили «стрелочником»?
— Николаева Президент со службы уволил.
От такой новости я даже присел на стул, но Ерёменко на нарушение субординации внимания не обратил.
— Да как же так? — спрашиваю. — Николаеву два года до пенсии осталось.
— А их там это, думаешь, е-т?!
Я аж вздрогнул. Последний раз подобные слова от Ерёменко слышал, когда нас в горах огнём своей же артиллерии накрыло.
— Геннадий Викторович уже знает?
— Знает. Врач в кабинете отхаживает.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Если ты о пенсии, то это поправим. Через годик волна уляжется, вернём на службу, доработает до пенсии чьим-нибудь замом. А если ты про душу, то этого плевка с неё никто не сотрёт.
Добавить к этому было нечего, и мы замолчали. Наконец Ерёменко сказал:
— У меня к тебе вопрос, Михаил Иванович, как ты смотришь на то, чтобы погодить с пенсией?
Зачем лукавить? Догадался я уже, зачем пригласил меня в кабинет генерал Ерёменко. Ответил честно:
— Служить рад, но не за счёт товарища!
— Значит, будешь служить без радости! — отрезал Ерёменко. — Сейчас в кадры, потом принимай у Николаева управление.
* * *
Кожа кресла ещё хранила тепло чужой задницы. Неприятное ощущение, особенно если зад принадлежит приятелю. Но Николаев, когда прощались, сам сказал: «Лучше уж ты, чем кто другой». Ну, так тому и быть! Жму кнопку, адъютант у Николаева хорош, но я бы предпочёл своего, проверенного. Надо погутарить со Збруевым. Если ему всё равно — махнемся хлопцами. Ну, а пока будем иметь того, кого имеем.
— Кто у нас отвечал за операцию «Латинское танго»?
— Подполковник… извините, майор Максимов, товарищ генерал-лейтенант!
— Значит так! Материалы по операции и личное дело Максимова мне на стол немедля. Самого майора к пятнадцати ноль-ноль. Задание ясно?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
— Выполняйте!
* * *
Ну-с, что у нас Максимов? В Конторе чуть больше десяти лет. А попал он к нам… Опа-на! Хлопец из «задвиженцев». С таким тестем мог бы задвинуться куда и побогаче. Теперь понятно, почему его не уволили, а ограничились понижением в звании и отрешили от должности начальника отдела. Однако других грешков, окромя тестиной руки, за ним вроде как и не водится. Зато водится несколько удачно проведённых операций. Получается, что и все награды, и подполковничьи погоны хлопец получил вполне заслуженно. Чего ж он, если, выходит, не дурак, так с танцулькой-то обмишурился? Хотя сочинил он это «Латинское танго» давненько, когда ещё в капитанишках сопливых ходил. Видно, и впрямь романтика в одном месте играла.