Веда принялась расхаживать по комнате с сигаретой в зубах, держа руки в карманах. Она сводила меня с ума своей фигурой.
— Я согласилась.
Сделав паузу, она поглядела на меня и продолжила:
— Я без труда выполнила задание. Бретт открыл сейф, желая показать своим друзьям недавно приобретенный им бриллиант. Шифр был записан на карточке, которую он хранил в бумажнике. Завладеть незаметно бумажником и переписать шифр не составило труда. Бретт, как и его приятели, за вечер изрядно напился. Я спросила его о сигнализации, он продемонстрировал мне, как она действует. Он гордился ею и обрадовался как ребенок, когда в доме поднялся трезвон и прибежала охрана. Я даже сняла отпечаток с ключа от боковой двери. Я не теряла времени даром, к тому же они все были пьяны как ирландец в день святого Патрика.
— Значит, ты не ходишь во время сна?
Она сухо рассмеялась.
— Что-что, а это я делать не умею.
— Что было дальше?
— Я сказала Горману, что мне известен шифр сейфа, что я знаю, как работает сигнализация. Он просиял, услышав мои слова. Но его радость угасла, стоило мне потребовать у Корнелиуса объяснений.
Она поджала губы, нахмурилась, вспоминая беседу с Горманом.
— Я сказала, что не предоставлю ему информацию, если он не возьмет меня в долю.
Я слушал очень внимательно.
— Он принял твое условие?
— Да.
Она стряхнула пепел на ковер.
— Конечно, не сразу, но в конце концов принял.
— И что он сказал тебе?
Она опустила отведенные назад локти на верхнюю часть камина и прижалась к ней спиной, выпятив свой бюст.
— Он поведал мне, зачем ему понадобилась пудреница и как он намерен с ней поступить. Сообщил, сколько она стоит, каким путем можно ее реализовать. Он обещал мне за интересовавшие его сведения третью часть вырученной суммы.
— Зачем ему понадобилась эта пудреница? — как бы невзначай, даже слишком небрежно, спросил я.
— Куда ты ее дел? — тоже как бы между прочим спросила она.
Похоже, мы вернулись в исходный пункт.
— Ты меня уже спрашивала об этом. Не волнуйся о пудренице. С ней все в порядке. Закончи свой рассказ. Зачем она понадобилась Горману?
— Как ты думаешь, почему я порвала с Горманом? — ответила она вопросом на вопрос, изучая меня своими холодными настороженными глазами.
— Ты решила спасти меня, — сказал я. — Помнишь?
Она засмеялась; ее смех причинил мне боль.
— Другие предположения имеются?
— Ты испугалась, что Горман присвоит себе твою долю. Ты знала, что Паркер — жмот; завладев пудреницей, они запросто могли свернуть твою хорошенькую шейку и бросить тебя головой вниз в пруд с лилиями.
Ее лазурные глаза поскучнели.