52-е февраля (Жвалевский, Пастернак) - страница 36

Мама оглянулась и обнаружила собаку, которая преданно шла за ними следом.

— Пуська!!! Животное!!! — заорала Динка, и собаченция с громким лаем умчалась вдаль.

— Она что, издевается? — мрачно спросила мама, доставая из кармана звякнувший телефон. — Папа пишет. Прочитал про Пуську, говорит, чтоб не вздумали идти на улицу, сидели дома.

— Мы сидим, — отозвалась Дина, садясь в сугроб. — Ты не расстраивайся, зато теперь мы знаем, что собака здесь есть.

После барбариски мы опять стали неразлучны. В школу вместе, в школе рядом, из школы вместе. Потом делали уроки, гуляли, катались на великах, сидели во дворе.

Родители махнули на нас рукой, решили, что ведем мы себя прилично и что вместе нам лучше, чем по отдельности. Нас даже отправили летом в один лагерь.

Вот это была жизнь!

Вожатые сами по ночам гуляли, так что нам тоже не очень мешали. Куда мы только ни лазали! И в соседние сады за яблоками, и в лес к костру, и к речке рассвет встречать! Это все было так романтично…

Странно было только то, что мы с Сашей друг до друга не дотрагивались.

Вокруг соединялись и распадались парочки, за одним углом кто-то целовался, а за соседним кто-то плакал по этому поводу, а мы, как два дурня, ходили и разговаривали. И мы бы ходили так до бесконечности, если б однажды не полезли в колхозный сад, который охранялся собакой. Мелкой, но злющей до ужаса.

Я помню, яблоко с дерева срываю — белый налив, только зеленый еще — а у меня под ногами как гавкнет! Я от неожиданности как шарахнусь! Как побегу! Сашка меня еле догнал, как-то на автопилоте обнял, чтоб утешить…

Дважды они уже почти доезжали до дома, но каждый раз Тёмка замечал на дороге какого-нибудь несчастного и уговаривал отца подвезти его.

— Чего им дома не сидится? — ворчал папа, но подвезти соглашался. Правда, с тревогой посматривал на красную лампочку топливного бака. Она зажглась уже довольно давно.

Тёмка домой не хотел. Ночь получилась удивительная, и удивительнее всего был папа, который вдруг начал рассказывать про себя маленького. Как он целовался, как просил прощения… Правда за что — так и не признался, но Тёмка еще надеялся его раскрутить. А для этого ни в коем случае нельзя было ехать домой.

Папа, наверное, что-то такое тоже чувствовал, какую-то особую связь, которая у них с сыном сегодня возникла. Он и сам начал притормаживть возле одиноких пешеходов и предлагал сесть в машину. Брал в основном женщин и детей. Или пенсионеров.

А потом кончилось топливо, прямо посреди улицы. Отец поругался немного на свою глупость, на закрытые заправки, на открытую заправку, которую проехал полчаса назад, на то, что больше никто по дороге не ездит…