Пассажиры вздохнули и разбрелись кто куда (не забыв сказать «спасибо, хоть немного подвез»), а Тёмка с папой остались любоваться бесполезной машиной. Папа надеялся, что кто-нибудь будет проезжать мимо, поделится топливом — и правда, два раза около них тормозили, спрашивали, чем помочь. Но у них движки оказались бензиновые, а папин джип питается солярой.
— Ладно, — решился отец, когда они начали слегка подмерзать. — Оставим здесь, завтра с канистрой приеду, заберу. Надо сориентироваться.
Он принялся вертеть головой. Тёмка мрачно буркнул:
— Мох ищи. Мох всегда с северной стороны.
— С юморком, — отозвался папа, — молодец. Так… до офиса раза в два раза ближе. Пошли в офис!
И они пошли. Шли долго и скучно. Папа почему-то перестал болтать, что на него было совсем не похоже. Темка решил все-таки выяснить главную папину тайну детства.
— Так все-таки, — спросил он, — из-за чего вы тогда поругались?
— Поругались и поругались, — проворчал отец. — Тебе какая разница?
Но полноценного спора не получилось: они свернули за угол и споткнулись о человека в тулупе.
Точнее, о его лыжи.
А еще точнее — о лыжи, которые этот человек воткнул в сугроб… Целый забор из лыж. Сразу с лыжными ботинками в креплениях.
Человек стоял посреди этого частокола, как большая мохнатая калитка.
— Размер? — спросил он сиплым голосом.
— В смысле? — не понял папа.
— В смысле ботинок… Хотя… и так вижу.
Мохнатый человек выдернул из сугроба пару синих лыж и вручил их обалдевшему папе. Потом прищурился, глядя на Тёмку, и сунул ему пару черных, изрядно потертых.
— Палки по росту подберете, — сказал владелец лыжного запаса, кивнул на кучу лыжных палок, валяющихся на земле.
— Спасибо! — сказал папа, понемногу приходя в себя. — Сколько мы вам должны?
— Две пары лыж с ботинками и две пары палок, — грубовато ответил человек-калитка. — Принесете в сто пятую школу. Спросите физрука. Это я.
Отец почему-то медлил, рассматривая подарок физрука. Тёмка тормозить не стал.
Ботинки оказались точно по размеру, а вот лыжи… Деревянные, тяжелые, с остатками какого-то левого парафина на скользящей поверхности. Тёмка попробовал на скольжение — парафин только тормозил.
Папа переобувался долго, еще дольше придумывал, как нести снятую обувь. Тёмка не выдержал, отнял у него ботинки и сунул к себе в рюкзак, рядом со своими берцами. Рюкзак не закрылся, зато руки остались свободными.
— Спасибо! — еще раз сказал отец на прощание.
Физрук слабо пошевелил рукой.
Это было мучение, а не трасса. Временами они выходили на участки, вылизанные ветром или случайно проехавшим снегоуборщиком. Там Тёмка вырывался на оперативный простор и укатывался от топавшего сзади отца. Но мест таких было мало, и далеко оторваться не получалось. Да и не хотелось, если честно. Хотелось, чтобы они с папой рядом летели по трассе… нет, Тёмка пусть чуть впереди. Но чтобы с ветерком, бодро. А какое может быть «бодро» по рыхлой целине?