— Выбор? — переспросил Майкл. Сказанное этими сухими потрескавшимися губами полутрупа слово прозвучало для него зловеще.
— Да, выбор. Он был волен решать, что делать для Фонтаны и в чем ему отказывать.
— Но именно вы открывали перед ним возможности сделать тот или иной выбор.
— Не стану отрицать — именно я их и свел.
— Тогда что же случилось? Его обуяла жадность или он связался с дурными людьми?
— И то, и другое. Никогда не думал, что дело зайдет так далеко, что он убьет эту несчастную.
Тут-то Майкл понял, что судья придерживается той же версии происшедшего, какую пытался вбить ему в голову Фаррелл. Ватерману было удобно считать, что причина беды — жадность Алана и его пагубная страсть к той девице.
Сам судья таким образом оказывался чистеньким. Майкл до того рассердился, что забыл о состоянии Ватермана и хлестнул его словами.
— Разве не понимаете, что и Алана, и Джинни убил Фонтана?
Ватерман посмотрел на него с сожалением, как смотрит священник на отступника, не желающего вернуться в лоно церкви.
— Майкл, как ты думаешь, почему я направил тебя в агентство Фонтаны? Не замышляя ничего дурного, прежде всего желал тебе добра и хотел, чтобы ты оставил все как есть, все понял и примирился со смертью Алана.
Судья цеплялся все за тот же сценарий происшедшего и не слышал того, о чем ему толковал Майкл. Отмывание грязных денег, взятки — все это простительно, но признаться в причастности к смерти Алана Луис Ватерман не хотел, а может быть, не смел.
— Судья Ватерман, я нашел частного детектива. Хотите узнать, что ему удалось выяснить?
Ватерман ответил молчанием, которое Майкл посчитал за согласие. Рассказывая о результатах своего расследования, он заметил, что внимание судьи было неустойчивым, и понял, что мало что из сказанного им доходило до его сознания. Он начал опасаться, что тот вообще впадет в забытье, а другой возможности говорить с ним уже не представится.
Ничего из того, что говорил Майкл, не удивляло судью — ему было безразлично, что Алан выплатил несколько тысяч долларов Магнусу сразу после того, как тот произвел вскрытие тел Тино Охьеды и Кэсси Эпштейн.
— Совпадение, — фыркнул Ватерман. Он не возмутился, когда Майкл обвинил его лечащего врача Эда Шэннона в смерти Амброзетти.
Майкл Фридлэндер впал в отчаяние: как достучаться до судьи Ватермана? Конечно, этот человек знает или по меньшей мере подозревает, что Алана убили, но он не признается даже самому себе в причастности к смерти Алана — даже на смертном одре предпочитает закрывать глаза на правду. Нет, черт побери, Майкл докажет свою правоту, наплевать, что он умирает. Для жалости у него не осталось времени, и он решил рассказать, что узнал от Гейл. Если его хватит кондрашка, так тому и быть!