– Хочешь сказать, это совпадение? Мы едем на консультацию к Холодову, и вы попадаете к тому же нумизмату?
– Конечно, совпадение. Вадим Сергеевич не хотел нас принимать, говорил, что занят очень. Но Максим знал подходы к старику, сказал, что обладает информацией, которая пригодится для его книги, и уговорил.
– Это труд о легендах Питера? А что за информация была у Максима?
– Мы оба эту легенду от Хлебникова-старшего слышали раз сто. История о сокровищах семьи Мещерских.
– Моих предков? – не выдержала и вмешалась в рассказ Вероника.
– Видимо, да, тебе виднее.
– Но я не знаю ничего, – растерялась девушка.
– Давай, друг ситный, выкладывай, что за легенда! – велел капитан.
– Граф Николай Мещерский был представителем знатной, но не слишком богатой семьи. Природа наделила Николая умом и дальновидностью, уникальным предпринимательским чутьем. Он умело играл на бирже, вкладывал средства в различные предприятия и довольно быстро разбогател. Когда в Питере начались погромы, офицеры НКВД наперебой рвались к дворцу Мещерских в надежде на солидную добычу. Но их ждало громадное разочарование, вместо ценностей обнаружились лишь смешные крохи: кое-что из серебряной посуды и двести рублей золотом в сейфе. Семью арестовали, Мещерского допрашивали, но ничего не добились. Николай со смехом отвечал, что слухи о его богатстве сильно преувеличены. А еще он страдает постыдной страстью к карточной игре, но очень неудачлив и давно проиграл все драгоценности жены, ее приданое и золотую посуду. Некоторые верили, Николай был очень убедителен.
– В документах НКВД нет ничего о допросах Мещерского, – перебила я.
– Неудивительно, предок Максима все подчистил.
– Откуда такие подробные сведения о происхождении богатства Мещерского? Даже Вероника, его праправнучка, ничего не знала.
– Ольга не рассказывала ничего детям. Федор Чернов говорил жене, что ее отец сдал нажитое в НКВД перед тем, как уехать из Питера. На самом деле Чернов их расстрелял, всю семью.
– Чью? – запутался капитан.
– Мой прадед Федор Чернов собственноручно казнил родителей своей жены Ольги и ее младших братьев, – ледяным голосом внесла ясность Вероника.
– Василий, я потом все подробности расскажу, – шепнула я, – и это не для протокола.
– Хорошо.
– Продолжайте, Владимир.
– Все поверили в историю Мещерского, кроме Чернова и Хлебникова. Тут мнения расходятся. Чернов уверял, что давно был влюблен в Ольгу и следил за семьей Мещерских еще до революции. Дед Максима уверял, что Чернов был жаден безмерно, так что если за чем и следил, то за ценностями.