Трубка перекочевала в руку заранее вспотевшего Корнева. Разговор с товарищем Кругловым был достаточно формальным: начальник большей частью поддакивал, кивал так, будто собеседник мог его видеть, соглашался и благодарил. Повесил трубку и поспешил обнадежить подчиненных:
— Сергей Никифорович срочно ждет отчет. Говорит, решение о переводе группы практически принято, и самое положительное. Так что, Александр Дмитриевич, замените, будьте добры, по тексту, — Корнев перебирал отпечатанные листки с текстом, а Саша принялся стенографировать, — на седьмой и десятой страницах «в состоянии прострации» и «впал в транс» на «находился в бессознательном состоянии». И еще, на странице двенадцать, «письменные документы различного содержания» на «связку документов», раздел про осмотр подвала можно полностью опустить — просто напишите «были изъяты при первичном осмотре жилого сооружения»… А, и еще вот здесь — страница двадцать семь. Замените «геофизические аномалии невыясненного характера» на «природные явления». Все. Завтра повезу. Кстати: Сергей Никифорович просил прихватить замечательную книжку, которая вам так понравилась, — в газетке…
— В этой замусоленной газетенке? От тридцатого сентября? Хорошо хоть не будущего года… — Саша с сомнением вздернул бровь.
Корнев понимающе улыбнулся. За окнами затухало закатным солнцем семнадцатое июля…
— Можно и не в этой, выберите там, в подшивке, любую старенькую, только за тридцатое число, с большой фотографией посередине.
Пока Прошкин и Баев шуршали газетами в поисках подходящей, на одной из них, совсем свежей, Саша задержался дольше остальных, просматривая полосу за полосой, потом отодвинул газету. Любознательный Прошкин тотчас потянул именно это печатное издание к себе; ну, почему Саша ее отодвинул, понятно: номер «Комсомольской правды» был датирован вчерашним числом, для того чтобы сделать обертку, газета была слишком новой. Вот дожили! Газет уже с неделю не читает, укорил себя Прошкин и для экстренного восстановления политической грамотности перевернул страницу — и сразу уперся глазами в небольшую заметку в черной траурной рамке. С маленького, по-газетному бездушного снимка на него смотрел тот же самый персонаж, раздвоенный подбородок которого он видел на истыканном острыми предметами рисунке Баева. А потом наблюдал в странном видении о Монсегюре — хотя бред из древних времен, конечно, к делу отношения не имеет. Некролог скупо говорил о безвременной кончине сотрудника Коммунистического интернационала Йозефа Альдовича Ульхта, много лет жившего и работавшего в немецком подполье. Смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг, уточнялось в заметке. Прошкин не верил своим глазам. Он внимательно исследовал каждый миллиметр снимка, раз десять прочитал имя и фамилию…