— А что, до этого короля Филиппа любой мог взять и стать рыцарем, а потом поехать рубиться в Палестину, как мы в Гражданскую в Туркестане?
Феофан досадливо отмахнулся от грубого сравнения:
— Ну что значит любой? Равенство единое — перед Господним судом. В земной юдоли равенство социальное — мечта неосуществленная. Продолжая вашу аналогию, любой ли может стать комсомольцем? А полярником? Членом ЦК ВКП(б), наконец? Следуя официальной коммунистической пропаганде, безусловно, любой, но де-факто есть многочисленные социальные ограничения. У вас их блюдут сотрудники отделов кадров, руководствуясь по преимуществу собственным правосознанием. В то, более суровое, время такие ограничения фиксировали на бумаге в форме орденского Устава. Вступление в орден предполагало прежде всего наличие ряда добродетелей, затем уплату весьма ощутимого взноса в орденскую казну. А кроме того, членом ордена — Рыцарем или Пажом — мог стать лишь потомственный дворянин, который мог доказать, что ни его предки в нескольких поколениях, ни он сам не запятнали себя ростовщичеством и ремеслом! Такое правило свято соблюдалось во всяком ордене, существовали даже специально уполномоченные лица для проверки подлинности документации о происхождении кандидатов. Знаете, как называли таких уполномоченных лиц, например, в Мальтийском ордене? Комиссарами! — Феофан добродушно хмыкнул.
Прошкину было не до забавных исторических аналогий, в его голове роились догадки одна мрачнее другой. Он облизнул мгновенно пересохшие губы и с неожиданной серьезностью спросил:
— А если родители кандидата принадлежат к древней и уважаемой, почти что царской, династии, но при этом не христианской веры?
— Я не совсем понял, вы о ересиархе толкуете? — заинтересовался Феофан.
Прошкин очень отдаленно представлял, кто такой ересиарх, но толковал не о нем. Что и поспешил донести до Феофана как можно доходчивее:
— Допустим, родители кандидата мусульмане. Ну — просто для примера представим, что отец этого… э… малолетнего кандидата какой-нибудь эмир, вроде покойного Бухарского эмира Бухадур-Хана… Хотя, конечно, мальчик далеко не единственный отпрыск этого благородного отца, а всего лишь шестнадцатый, или двадцать первый…
Феофан по-мальчишески присвистнул, чем совершенно обескуражил уже и так совсем изнервничавшегося Прошкина.
— Вот это новость! Кого-то, конечно, он мне напоминал. Разрезом глаз, улыбкой — уж никак не восточной, но я вот право… вспомнил о княжне Гатчиной отчего-то… Вот уж была сущая амазонка, очень решительного нрава девица… Хотя, сами понимаете, память у меня уже не та… Восьмой десяток… Так вот, который ребенок по счету, не имеет никакого значения. Достаточно, что он мужского пола и рожден в законном браке. Гораздо важнее, есть ли документальные подтверждения законности его происхождения. Вы лично видели документы? Или можете хотя бы уверенно сказать, кто ими располагает?