И как топятся, растекаются мощными волнами намерзшие в его душе льды.
В конце концов, раз уж есть жасмин и трагическое настроение, то ждать другого случая глупо. Думаю, «сумасшедшей валькирии» и «любимцу» богов тоже хочется земного счастья. И лишь на мгновенье, когда рухнули все барьеры, и ничто уже не было важно, он все же посмотрел в мои глаза, будто пытаясь разглядеть ответ на незаданный вопрос. Это моя воля? Или воля богов?
Это наша воля. Богов, меня и весны. И такого восхитительно-надежного мужчины, которому принадлежит моя душа.
А когда я снова смогла воспринимать реальность, она была не такой уж и страшной, какой казалась раньше. По сути, ничего не изменилось, но мне очень нужна была такая передышка.
— Хорошо.
— Да, мне тоже так показалось.
Он усмехнулся, глядя в едва различимое в густых ветвях небо. Темнеющее, но все еще яркое. И почти теплое. Почти летнее небо.
— Это какая-то магия? — мне показалось, что он почти смутился, задавая этот вопрос.
— Ну… наверное, да. Ты никогда раньше не был с целительницей?
— Нет. И вообще ни с какими магами не был. Зря, как я чувствую.
— Зря. Прямой контакт. Двусторонний. Наши ощущения сливаются воедино и получается такой эффект. Ты получаешь и свои и мои… впечатления.
По телу разливалась блаженная усталость, душа будто онемела, не чувствуя ни боли ни страха. И правда, хорошо.
— Тебе не холодно?
Вообще-то он успел запеленать меня в свой плащ, под голову положить свою рубаху, а сам только натянул штаны и возлежал голым торсом на зеленой травке. Интересно, а куда подевалось мое платье? Кажется, он вешал его на куст, чтобы не испачкать…. Да, точно, вон оно висит. И белье там же. Аккуратненько так. Уютненько.
— Не холодно. А тебе?
— Мне… прохладно. Будем что ли вставать? Неохота…
— Но придется. Темнеет, и сейчас сюда придут влюбленные парочки. Ты же не хочешь, чтобы они потеряли веру в твою непогрешимость! Какой пример ты им подашь? — мне стало смешно.
— А ты?
— А мне положено заниматься всяческим распутством. Я же ведьма!
— Сумасшедшая ты, — он встал на ноги одним неуловимым слитным движением, и протянул мне руку, — отдавай мою рубаху. Совсем меня заморозила! Так и помереть недолго!
— Ты что же, сомневаешься в моих целительских способностях?! Уж что-что а простуду я могу извести на корню. Легче легкого!
— Я забыл.
Он последний раз привлек меня к себе, торопливо поцеловал в макушку и принялся обуваться.
— А что за шрам был у тебя через всю спину? Я такого зверя не знаю…
— Я тоже не знаю, первый раз эту тварь видел и, надеюсь, что в последний! Погоди! Был?!