– Я вам, Рустем-паша, что приказала? Уничтожить самозванца там, а не везти в Стамбул!
– Госпожа, но не было возможности сделать это, чтобы не вызвать бунт. В Румелии слишком многие поверили в то, что это не самозванец. К тому же Махидевран Султан признала самозванца своим сыном.
– Чтобы уничтожить нас, она признает своим сыном и Джафера, и Кара-Ахмед-пашу, не только двойника Мустафы! У него есть шрам на предплечье?
– Нет… Но банщик мог ошибиться…
– Ты казнишь самозванца и его сообщников сейчас! Немедленно! Это приказ Повелителя.
Рустем осторожно оглянулся на постель, где все также неподвижно лежал Сулейман. Роксолана перехватила взгляд зятя. Чертов трус! Вот кому не быть султаном. Вопросительно приподняла бровь:
– Или тебе тоже нужна тугра на фирмане по этому поводу? Рустем-паша, пойми, у нас просто нет другого выхода, уже сегодня самозванца освободят, и никакая охрана не сможет удержать половину Стамбула, которая штурмом возьмет тюрьму.
– Но Диван…
– А его отрубленную руку принесешь на заседание Дивана в доказательство обмана. И чтобы ни единого не осталось в живых! Иди!
– Да, госпожа.
Роксолана понимала, какую ответственность взвалила на плечи зятя, но знала и другое: ни у нее, ни у него выбора нет. Невесело усмехнулась: исполнялось желаемое, у нее есть возможность казнить пусть не самого Мустафу, но хотя бы его двойника. Хотела ли она этого? Честно призналась себе, что хотела. Только раньше, чтобы освободить путь к трону своему сыну, неважно какому, а теперь, чтобы… сохранить жизнь не только свою, но и султана.
Присела на край ложа, взяла руку Сулеймана в свои руки:
– Простил бы ты меня, если бы знал, что я делаю? Сулейман, но у меня нет другого выбора. Ты ведь тоже приказал казнить Мустафу, верно? Понимаю, что это не оправдание, но если завтра освободят этого человека, то мы все погибнем. Селим не успеет в Стамбул, и Баязид тоже. Наша защита слишком слаба, чтобы удержать не только трон, но и сами наши жизни.
Снова показалось, что пальцы султана дрогнули, пожимая ее руку. Снова удивилась тому, что безжизненная не подвижная рука такая теплая.
Раньше это давало надежду, что все изменится, сейчас она не имела времени даже задуматься над этим. Все в воле Аллаха, будь что будет, но она должна сделать все, чтобы спасти Сулеймана, спасти трон, спасти себя и сыновей.
Устало поднялась, вздохнула:
– Только бы Рустем справился, не струсил… Я пойду переодеться и отдать распоряжения на сегодняшний день.
Рустем-паша не струсил, он осознал опасность и, выйдя из покоев султана, прямиком направился в подземелье, где сидели только что привезенные мятежники. Следом шла личная охрана и десяток янычар из тех, на кого он мог положиться. Это на случай, если сопротивление окажет охрана тюрьмы.