Но на дороге из Измита в Сакарью им встретился гонец с долгожданным письмом. Султан сообщал своей Хуррем, что принял тяжелое решение – убедившись в подготовке шехзаде Мустафы к узурпации власти, он долго думал и все же решился казнить старшего шехзаде. Хасеки ничего не писал, желая принять решение без чьего-либо влияния.
Сообщал и об отстранении Рустем-паши, мол, сделал это, чтобы успокоить армию. Все в воле Всевышнего, все будет хорошо. Возвращаться не собирался, это было бы просто нелепо, продолжил поход на шаха Тахмаспа и полон решимости либо подписать с мир договор, либо уничтожить, сколько бы времени для этого ни понадобилось.
Писал, что по старшинству право наследовать трон принадлежит их сыну шехзаде Селиму, нарушать обычай султан не стал, провозгласил Селима наследником. Между строчек явно просматривалась мысль: на всякий случай, сам султан уже немолод, случиться может всякое, чтобы старшему из оставшихся в живых сыновей не пришлось с мечом в руках доказывать свое право на престол.
Все это Роксолана уже знала, но то, то султан все же решил написать сам, обрадовало. Теперь она размышляла о том, как составить ответное письмо. В нем не должна проскользнуть радость (что скрывать, была такая, ведь устранен единственный соперник ее сыновьям), не должно быть заметно беспокойство из-за безопасности дочери и внуков, нужно объяснить решение вдруг съездить в Биледжик и Эскишехир…
Не место злорадству, не место страху, не место тревоге даже за самого султана, он терпеть не мог, когда она выговаривала об опасностях и трудностях похода, сердито отмахивался:
– Я султан, а не старуха! Мое место в седле и с мечом в руках!
Роксолана хитрила, принималась ластиться:
– А кто же тогда будет писать мне стихи?
Но сейчас у них уже внуки, не поластишься, смешно будет выглядеть. Да и не было желания шутить, слишком серьезное положение.
Она присела к столику с писчими принадлежностями, чтобы набросать черновик письма. Роксолана с первых дней старалась писать сама, не пользуясь для переписки с султаном услугами секретарей. Он отвечал тем же, это личное, это только их дело, их секрет. Потому и ложились на бумагу не просто фразы о делах, но и стихи о любви…
Айше Хюмашах так устала который день сидеть в карете или носилках, что радовалась возможности погулять по небольшому саду при доме, в котором они остановились. Сад невелик, но ухожен, некоторые цветы уже отцвели, все же осень, но все равно хорошо.
Девушка подумала о том, что у хозяев хороший садовник, и вдруг поняла, что, нюхая один цветок за другим, где-то потеряла сережку. Сережки были любимыми, их внучке собственноручно сделал султан Сулейман, который славился умением создавать ювелирные украшения.