На дне, возвышаясь над слоем праха, виднелся один-единственный росток — именно ему отдала все силы погибающая корневая система огромного дерева.
В следующую минуту Дрог начал впадать в транс.
Со стороны казалось, что ксенобианин низко склонился к земле, обнял ладонями хрупкий росток и окаменел.
Он думал.
Последний, единственный наследник своего народа… он вспоминал его историю, все удачи и невзгоды, взлеты и падения, вспоминал не только Ксеноб, но и Землю, где родился много лет назад.
Он думал о людях, о ИНЫХ, о себе, о Вселенной, что окружала покрытую прахом планету.
Он, строитель гнезда, основатель семьи, был обязан вспомнить все, прежде чем его острый ороговевший коготь коснется нежной макушки побега и сделает надрез, куда клейкой субстанцией потекут его мысли.
Наконец, спустя несколько часов, Дрог медленно разогнулся, выпрямившись в полный рост, и мертвую равнину внезапно огласил тихий, полный печали и надежды клекот.
Из подковообразного корабля, услышав призыв, начали выходить ксенобианские бойцы, но, присмотревшись к ним, Андрей, уставший от однообразных томительных часов ожидания, внезапно понял, что перед ним уже не полуразумные боевые формы: за сутки, истекшие с разделения «Тандема», с ними произошли разительные перемены, словно в застывшие хитиновые маски их лиц кто-то вдохнул индивидуальность черт, придал осмысленность взгляду, выпрямил фигуры, сделав их выше…
Это были полноценные, мыслящие особи!
Андрей наблюдал, как по очереди они подходят к Дрогу, а затем, развернувшись, ксенобиане вдруг направились к одинокой фигуре, закованной в металлокевлар боевого скафандра.
Внешние микрофоны передавали лишь тихое завывание ветра да шелест мертвой поземки, когда они подошли вплотную, и Лозин вдруг отчетливо услышал голос Дрога:
— Спасибо тебе, ЧЕЛОВЕК. Мы никогда не забудем, что вы сделали для нас.
Борт крейсера «Ио». Уровень исследовательской палубы
— Разрешите?
Голос, исходящий из переговорного устройства, прозвучал спокойно, но глухо.
— Заходите, Николай Сергеевич. Здесь установлен свободный доступ.
Логинов повернулся навстречу открывшимся дверям, в которых появился Астафьев.
Капитан протянул ему руку, но Николай повел себя вызывающе: сделав вид, что не замечает предложенного рукопожатия, он отыскал взглядом пустующее кресло и, прихрамывая, прошел к нему, чтобы сесть.
Дима спокойно опустил руку.
— Как успехи, Николай Сергеевич? — с подчеркнутой вежливостью осведомился он.
Астафьев пожал плечами.
— По-моему, работа техника везде одинакова. Она грязная и нудная.
— Грязь — явление временное. После шестнадцати лет дрейфа «Тандем» действительно нуждается в капитальной чистке коммуникаций, но это благодарная работа. Вскоре поддержанием порядка