- Свяжем ублюдков, - сказал он Кину, - и если тебе нужно переодеться, то давай.
Он стащил третьего всадника из седла и оглушил его еще больше ударом кулака, от которого у того потекла кровь из уха.
- Это бархат? - спросил Кин, указывая пальцем на куртку одного из молодых людей. - Я всегда представлял себя в бархате.
Томас стянул со всех трех сапоги и нашел пару, которая ему подошла. На одной из лошадей находилась седельная сумка с флягой вина, хлебом и куском сыра, и он разделил все это с Кином.
- Ты умеешь ездить верхом?
- Иисусе, я же из Ирландии! Я родился в седле.
- Свяжи их. Но сначала раздень догола, - Томас помог Кину скрутить всех троих, потом снял свою мокрую одежду и подобрал подходящие чулки, рубаху и прекрасную кожаную куртку, которая была слишком тесной для его мускулов лучника, но сухой. Он подвязал перевязь для меча на поясе.
- Так вы убили попрошайку? - спросил он одного из трех молодых людей. Тот ничего не ответил, и Томас пнул его по лицу. - Тебе повезло, что я не отрезал тебе яйца, - сказал он, - но в следующий раз, если ты не ответишь на вопрос, я точно одно отрежу. Вы убили попрошайку?
- Он умирал, - мрачно отозвался юноша.
- Так это был акт христианского милосердия, - промолвил Томас. Он нагнулся и приставил нож между ног юноши. Он заметил ужас на его угрюмом лице. - Кто ты?
- Меня зовут Питу, мой отец - член городского совета, он заплатит за меня! - в отчаянии бормотал он.
- Питу - большая шишка в городе, - заметил Кин, - виноторговец, живущий как лорд. Ест с золота, как говорят.
- Я его единственный сын, - взмолился Питу, - он заплатит за меня!
- О да, заплатит, - сказал Томас и разрезал бечеву на запястьях и лодыжках Питу. - Оденься, - приказал он, подтолкнув собственную одежду в сторону испуганного юноши.
Еще совсем мальчишка, возможно, лет семнадцати, Питу оделся, и Томас снова связал ему запястья.
- Поедешь с нами, - сказал Томас, - и если хочешь снова увидеть Монпелье, молись, чтобы мой слуга и двое латников оказались живы.
- Они живы! - с готовностью заявил Питу.
Томас посмотрел на двух других.
- Скажите отцу Питу, что его сына вернут, когда мои люди доберутся до Кастийона д'Арбизон. И если при них не окажется оружия, кольчуги, лошадей и одежды, то его сына пришлют домой без глаз.
Услышав эти слова, Питу уставился на Томаса, потом внезапно наклонился вперед, и его вырвало. Томас улыбнулся.
- Он также должен послать правую мужскую перчатку, наполненную генуанами, и на самом деле наполненную. Вы поняли?
Один из молодых людей кивнул, и Томас удлинил стремена самого большого коня, серого жеребца, и вскочил в седло. У него были меч, копье, лошадь и надежда.