- Собаки пойдут с нами, - провозгласил Кин, взобравшись на гнедого мерина. Он взял под уздцы третью лошадь, на которой сидел Питу.
- А они пойдут?
- Они меня любят, так что пойдут. Куда мы теперь направляемся?
- Мои люди ждут неподалеку, мы едем на север.
Они отправились на север.
Роланд де Веррек был несчастен. Ему следовало бы бурно радоваться, поскольку успешное завершение его рыцарского обета было не за горами. Он захватил жену и ребенка Томаса Хуктона и хотя не сомневался, что их можно будет обменять на изменницу, графиню Бертийю де Лабруйяд, он все же колебался, прежде чем схватить их.
Он пошел против основы основ своих романтических идеалов - использовал женщину и ребенка, но сопровождавшие его латники, все шестеро были наняты графом де Лабруйядом, убедили его.
- Мы не причиним им вреда, - уговаривал Роланда Жак Солльер, предводитель этих шестерых, - только используем их.
Захватить их было просто. Члены городского совета Монпелье дали ему еще людей, и Женевьеву с сыном схватили, когда те попытались покинуть город с двумя латниками и слугой в качестве единственной защиты.
Эти трое ныне находились в цитадели Монпелье, но Роланду не было до них дела. Его долгом было добраться до Лабруйяда и обменять своих пленников на своевольную жену графа, так его рыцарский обет будет завершен.
Но все же он почему-то не чувствовал, что ведет себя по-рыцарски. Роланд настоял, чтобы с Женевьевой и ее сыном обращались учтиво, но она ответила на эту любезность с вызывающим презрением, а ее слова ранили Роланда.
Если бы Роланд был более восприимчивым, он заметил бы ужас, скрывающийся под этим презрением, но он почувствовал только нападки и попытался отразить их, рассказывая истории юному Хью.
Он рассказал мальчику легенду о золотом руне, а потом о том, как великий герой Ипомедон изменил свою внешность, чтобы выиграть турнир, и о том, как Ланселот сделал то же самое, и Хью завороженно слушал, в то время как его мать, казалось, относится к этим историям с презрением.
- Так почему они дрались? - спросила она.
- Чтобы выиграть, - ответил Роланд.
- Нет, они дрались ради своих возлюбленных, - заметила Женевьева. - Ипомедон дрался за гордую королеву, а Ланселот за Джиневру, которая, как и графиня де Лабруйяд, была замужем за другим.
Услышав эти слова. Роланд покраснел.
- Я бы не стал называть их любовниками, - произнес он сухо.
- А кем же еще? - спросила она, и в вопросе сквозило презрение. - И Джиневра была пленницей, как и я.
- Мадам!
- Если я не пленница, тогда отпусти меня, - потребовала она.
- Вы заложница, мадам, и находитесь под моей защитой.