Однако он не стал этого делать, а, тяжело вздохнув, выбрался из-под полога и уселся рядом с возницей. Чтобы скоротать время до пробуждения Анупы, Морис завел разговор с рабом, у которого вместо ушей торчали уродливые обрубки.
Возница охотно отвечал на вопросы и задавал их сам, проявляя любопытство и удивительную сообразительность. Затем он начал рассказывать о своей невольничьей жизни, а Морис, провалившись в полудрему, все кивал и кивал.
Собеседник о чем-то спросил Мориса.
— Чего? — не понял тот.
— Я спрашиваю, почему у тебя на лице растут волосы? Ты туряк?
— Какой еще туряк?! Нет, я не туряк! — с обидой возразил Морис.
— Оно, конечно, может, и не туряк, — продолжал раб, — но ведь только у туряков на лице растут волосы. — Подумав, возница добавил: — И на спине, и на ногах, как у тебя. — Раб подозрительно покосился на Мориса и пошевелил обрубками ушей.
— Нет у меня на ногах никаких волос! На, смотри! — Для пущей убедительности Морис задрал штанину.
Лысый раб нагнулся и внимательно изучил предъявленные доказательства. Обрубки ушей снова задвигались. Неизвестно зачем он даже поскреб колено подозреваемого заскорузлым позеленевшим ногтем, отчего Мориса передернуло.
— Ну что, убедился? — крикнул он и одернул штанину.
Возница ничего не ответил и продолжал погонять буйволов, больше не обращая на своего спутника никакого внимания. «Кто его знает, о чем он думает, скотина? — размышлял Морис. — И что это за туряки такие? Не ровен час, разорется, монстр безухий, и удавят меня, как злостного туряка…»
Решив прояснить вопрос об этих неизвестных существах, Морис снова обратился к вознице.
— Послушай, дружище, — с подчеркнутым безразличием начал он, — а кто они такие, эти туряки?
— Туряки-то? — Раб почесал лысую фиолетовую голову и ткнул пальцем вперед. — Вон видишь, все воины доспехи надели — мы идем по земле туряков. Это люди такие… дикие, с большими дубинами. Очень сильные и волосатые, — тут раб покосился на Мориса, — вроде тебя.
— Да ты что, издеваешься?!
— Мо-рис… — раздался за спиной нежный голос. И Морис замер, боясь, что ему показалось. Однако голос повторил настойчивее: — Мо-рис…
Они сидели на мягких подушках, взявшись за руки, и молчали. Им было хорошо. Морис хотел было что-то сказать, но потом передумал. И они снова молчали.
— А-а-а-а! У-у-у-у!.. — завыли откуда-то хором, жутко, как будто это выла целая стая волков. А затем со всех сторон послышались крики солдат:
— Туряки! Туряки!
Кибитка резко остановилась, старый раб, всхлипывая от страха, неловко спрыгнул с козел на пыльную дорогу. Вот его худые колени простучали по земле — старик пополз под телегу. Удар — бедняга очень спешил и едва не разбил себе голову о деревянную ось.