— Я говорю не о подарках.
— Тогда о чем же? Чего ты хочешь? Как я могу дать тебе что-то, если не знаю, что именно?
Если бы только она рискнула признаться!
Но, открыв рот, Эльвира почувствовала, что голос отказывается ей повиноваться, так что пришлось отказаться от своего намерения, чтобы не выглядеть как вытащенная из воды рыба.
— Этого было бы недостаточно, — выдавила она наконец из себя.
— Когда мы поженились, тебе было этого достаточно. Даже более чем достаточно.
— Что ж, значит, теперь все изменилось.
Тяжело вздохнув, Дерек взъерошил и так уже растрепанные волосы.
— Хорошо, сколько это, будет мне стоить?
— Что?
Эльвира вернулась к разговору с некоторым трудом, до того ей вдруг захотелось пригладить торчащие в разные стороны волосы Дерека.
Однако из опыта прошлого она знала: стоит только начать — и пути обратно уже не будет.
— Я спрашиваю: сколько это будет мне стоить?
Слова Дерека показались ей полнейшей бессмыслицей. Не зная, что ответить, Эльвира молча смотрела на него недоуменным, затуманенным невеселыми думами взглядом.
— Все, что хочешь. Если у меня будет такая возможность, ты это получишь. Как я сказал, тебе надо только попросить.
— Ты готов на это… ради ребенка? Он для тебя так много значит?
— Да.
Это прозвучало без тени сомнения или смущения. Взгляд Дерека был холоден, тверд и непроницаем.
— И ты думаешь, что ребенка можно купить?
В лице его что-то изменилось, взгляд на какое-то мгновение потеплел, но так неуловимо, что Эльвира даже засомневалась, действительно ли она это видела.
— Нет. Ребенок и так будет принадлежать мне по закону. Но я знаю, что могу купить тебя… что, впрочем, и так уже сделано.
Это было уже слишком. Оскорбление, явно нанесенное намеренно, потрясло Эльвиру до глубины души. Крайнее изумление и яростное желание дать достойный отпор существенно приглушили боль, которую он ей причинил.
Однако она понимала, что искусно нанесенный удар оставил кровоточащую и долго незаживающую рану в ее сердце.
— Нет, тут ты ошибаешься! — отважно заявила Эльвира, прекрасно осознавая, что время ее ограничено.
Приступ отчаянной храбрости, маскирующей истинные чувства, мог продлиться всего несколько минут, не больше. Далее неизбежно последует реакция, которая выставит ее в неприглядном, унизительном виде. Необходимо было избавиться от его общества, обеспечить себе передышку, во время которой можно предаться горю наедине с собой.
— Что бы ты мне ни предложил, этого все равно будет мало. Но я не хочу от тебя ничего!
Абсолютно ничего!
— Лгунья. — Одно-единственное слово прозвучало тихо и спокойно, что только усилило произведенное им впечатление. — Я отлично знаю, что ты говоришь совсем не то, что думаешь.