Еще не занялся зимний рассвет, а в Угодском Заводе уже начались повальные обыски и допросы. Звенели разбиваемые прикладами стекла окон, слетали с петель калитки и входные двери. В дома врывались гитлеровские офицеры и солдаты, проверяли все комнаты и пристройки, разыскивали партизан и их семьи. Крики, плач, стоны неслись из каждого дома, из каждого двора.
…В пять часов утра офицер с двумя автоматчиками появился на пороге избы, где временно жила Зоя Александровна Исаева. Ее приютила у себя соседки, жена работника милиции. Пока солдаты, расшвыривая белье, разбивая посуду и мебель, обыскивали комнаты, офицер коверкая русские слова, допрашивал хозяйку.
— Где твоя муж?
— Он умер… уже давно… вдовая… — шептала побелевшими губами женщина, прижимая к себе напуганных ребятишек.
— Врешь, хазайка!.. Бумажка об умер есть?
— Есть… Надо найти ее… Завтра я найду…
— А ты? — Офицер ткнул растопыренной пятерней в большой, выпиравший из-под платья живот Исаевой. (Она была беременна). — Где твоя муж?
Зоя стиснула зубы. Перед глазами встало лицо Якова — родного, близкого, отца ее детей. Наверное, и он вместе с товарищами громил немецкий штаб, вытрясал душу из этих проклятых фашистов. Жив он или убит? А может быть, ранен, лежит где-нибудь в лесу и зовет ее: «Зоя!.. Зоя!..» Нет, она не отречется от мужа!.!
— Говори, где муж, а то я буду шиссен… Расстреляйт!
Зоя вскинула голову и, глядя прямо в глаза офицера, ответила:
— Мой муж в Красной Армии. На фронте.
— А-а! — злорадно закричал офицер. — В Красной Армии? — Резким рывком он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в Зою. Грохот и сизый дым наполнили комнату. Пронзительно закричали дети. Зоя потеряла сознание.
Когда она очнулась, в комнате было тихо, соседка куда-то с испуга убежала. На полу сидели дети. Семилетний сынишка Витя полотенцем стирал кровь с простреленной левой руки матери.
— Мама!.. Мамочка!..
Эти детские родные голоса придали ей силы. Быстро стянув полотенцем раненую руку, Зоя схватила ребят и перебежала задами на соседнюю улицу к давнишним знакомым Лобановым. Здесь ее положили на диван, сделали перевязку. А к ночи Зоя Александровна родила мертвого ребенка.
С трудом преодолевая головокружение, шатаясь от слабости и боли, Исаева на следующий день доплелась до своего дома. Не успела она оглядеться, как сюда опять нагрянули эсэсовцы с переводчиком. Они долго и грубо допрашивали раненую женщину, задавая одни и те же вопросы: «Где муж, где партизаны?» — и, наконец, повели в комендатуру.
— Сейчас мы покажем тебе человека, — заявил ей переводчик, — ты должна узнать его и назвать фамилию. А не назовешь — расстреляем.