Овраги опутывают этот подвижный пейзаж неровной сетью, создавая разрозненные ячейки и причудливые сочленения. Они, как заброшенные каналы какого-нибудь северного города, канва которых редеет на карте оттого, что на протяжении веков исчезают соединения, определявшие их рисунок, засыпаются водоёмы, которые они соединяли, уходят в трубы речки; теперь, став улицами и площадями, они не дают разлиться мёртвым водам, плещущимся в тупиках тоннелей, в которые упирается их обессмысленное течение. Дороги в оврагах, где скоро будет появляться Алькандр, отправляясь в смятенные странствия вокруг городка, надёжно связывают фермы с лугами, а луга между собой; но случайность — запись в кадастре, делёж или наследование — в результате магических манипуляций, которые, прежде чем совершиться, долго вызревают в конторах нижненормандских нотариусов, заставляет некоторые пути сообщаться, хотя заданное им направление, казалось бы, должно их навсегда развести; другие, заброшенные, тропы покрываются непроходимыми зарослями ежевики: Алькандр будет проскальзывать туда в поисках неведомого, не боясь царапин, но в конце обнаружит — и в этом самая волнующая сторона тайны — только очередные овраги, по которым он уже сотню раз проходил, не замечая зазор, открывшийся в изгороди между деревьями; всё замирает в неровных границах своих владений, подобных жилкам листа, если только, сдвинув ржавую защёлку, не пройти, как это сделал Алькандр, через луг, не перелезть через изгородь, чтобы очутиться на другой дороге, а то и на грязном дворе фермы нарваться на лай пса, который рад показать, что бдит, и встретить взгляды детей, уставившихся на него во все глаза, а подозрительный крестьянин покажет ему, как со двора попасть на ближайшую просеку — в двух шагах от того места, где он с неё сошёл.
Так и дрейфуешь, не видя пути, почти как субмарина — ведь снизу, с дороги, виден лишь клочок неба между ветвями, а ещё иногда за оградой, там, где позволяет перепад высот, но непременно в самом неожиданном направлении — шпили собора; восстановить потом свой путь так же трудно, как и предугадать, куда он приведёт; даже в ближайших окрестностях Алькандр уверенно будет знать всего несколько маршрутов; но чем дальше он попытается уходить от города, тем глубже начнёт постигать упрямо закручивающееся лабиринтообразное естество нижненормандского пейзажа.
По этой неправильной спирали, местами стёршейся или усложнённой неожиданными соединениями и внезапными возвращениями назад, всё устроено не только за городом. Воинствующие монахи, строившие собор и укрепления, горожане, забившие тесное пространство маленького городка домами, за плотно прижатыми друг к другу фасадами которых скрывалась тайная спокойная глубина, дворянчики, выстроившие там свои полуразвалившиеся нынче особняки с крошечными мощёными дворами, с высокими окнами в глициниях, и даже чиновники, муниципальные и государственные, унаследовавшие всё это, как будто позаимствовали план — не каждой из построек, но их взаимного расположения — у оккультной композиции местного бокажа