. Сегодня засаженные липами бульвары, частично ставшие отрезком национального шоссе, защищают городок от непрошеных гостей так же, как во времена, когда здесь были укрепления; вглубь можно попасть только по проложенным наискось улочкам, тесным и незаметным для случайных гостей. Но и сами бульвары заманивают тех, кто решил просто прогуляться вокруг города, в увлекательную ловушку: с южной стороны они раздваиваются и у подножия словно берут холм в кольцо; если на этом месте повернуть направо, то даже удачно проскочив улицу, ведущую к вокзалу, где тут же оказываешься вне игры, как на некоторых злополучных клетках «гуська»
[11], всё равно встретишь довольно высокий подъём, и там границы дороги незаметно расширяются и растушёвываются, образуя уже на склоне холма, а не у подножия, своеобразную слегка наклонную насыпь, покрытую щебёнкой, широкую и голую, по которой после базаров и ярмарок вечно раскидан мусор. Дальше вокруг города не пройти — дорога кончилась, остаётся только воровски проникнуть в его пределы: по задним дворам и узким тропам, проторённым между заборами вокруг огородов, по заброшенным садам лицея или дворца правосудия, если только не захочешь направиться прямо и, отдалившись, попасть в мрачноватый пригород, где оценивающе, с подозрением, смотрят на пришельца жители низких домишек и где с одной стороны — тюрьма, а с другой — вонь кожевен. Когда Алькандр с его любовью к сомнительным местам и начинающим ветшать фабрикам, попав сюда, расфантазируется, представляя тайную жизнь тюрем, рано или поздно его охватит чувство необъяснимой тоски под звучный скрип закрывающегося окна или при встрече на металлическом мосту с девочкой, которая посмотрит на него в упор; тогда он обернётся и, подняв глаза вверх, будет искать над пыльными садами апсиду собора, застывшего в скольжении облаков.
Но стоит вернуться в город по одному из переулков между двух глухих стен, которые словно поднимаются к паперти, и вот он снова среди ловушек, созданных незаметными изменениями направлений и обманными неровностями рельефа. Выветренная пирамида холма, форма которого издалека кажется такой простой, на самом деле — этажи и террасы: из них образованы улицы или вытянутые площади нечёткой и неправильной формы, связанные друг с другом лишь крутыми спусками тесных кишок с отверстиями, спрятанными между домов. Вскарабкавшись в сторону паперти по одной из улочек, где небо, как из оврага, наблюдать можно только в зените, Алькандр выходит на более широкую улицу или на площадь, которая своими неопределёнными, как будто незавершёнными границами напоминает луга бокажа, и едва ощутимый наклон мостовой увлекает его на край террасы, откуда внезапно в расселине между домами виден зыбкий фрагмент синеватого загородного пейзажа и обращённый к нему фасадом (хотя он думал, что подойдёт со стороны апсиды и епископских садов) сияющий стан собора. Оказываясь наконец на паперти, Алькандр не перестаёт восхищаться тем, как этот неправильный четырёхугольник — нет чтобы ему ровно вытянуться перед главным порталом — отходит от фасада под едва заметным углом, как ковёр, который немного сдвинули, спрыгивая с кровати, и с какой стороны ни направляйся в собор, всегда кажется, будто он поставлен чуть наискось.