Мы сели на кухне и, переглянувшись с Саврасовым, стали веселить нашу Мадам историями о съемках. Минут через тридцать, когда настроение хозяйки явно поднялось, мы перешли в комнату и там, в честь прихода весны, Мадам достала большую бутылку какого-то дорогого красного вина, подаренного ей Денисом на Рождество. Тогда она себя неважно чувствовала и вино пить не стала. Теперь пришел его черед.
Только Саврасов разлил вино (мне — наравне с собой и Мадам), как явились Миша с Денисом. Кажется, оба были слегка навеселе. Они принесли торт и букет гвоздик. Торт Денис сунул мне, видимо, подразумевая, что я должна отнести его на кухню и нарезать, а цветы Миша торжественно вручил Мадам. Он поздравил ее с наступлением весны, но так витиевато, что, как и Бендер в свое время, запутался и не смог закончить речь.
Нарезая торт, я ворчала, как старая бабка. Я была очень недовольна тем, что войду в комнату позже всех и вина мне, наверное, опять не достанется. Оставалось только надеяться, что Миша и Денис достаточно хорошо воспитаны и не станут пить из моего бокала.
Небольшое удовлетворение я получила от того, что торт развалился под ножом на куски и крошки. Будут знать, как посылать меня на кухню.
Я вывалила груду торта на блюдо и понесла его в комнату. Там я застала такую картину: Денис пил вино из моего бокала и вяло листал последний роман Кукушкинса; Мадам спорила с Мишей о статье «Вдали от Иудеи» и в доказательство своей правоты (уж не знаю, что именно она доказывала) трясла перед Мишиным носом каким-то журналом с яркой обложкой; Саврасов прислушивался к их спору, но сам загадочно молчал. Подозреваю, что ему просто было нечего сказать.
— Тоня!
Саврасов снова мне обрадовался, даже помахал рукой — так, словно мы давно не виделись. Но радость быстро сменилась разочарованием, стоило ему узреть руины торта на блюде.
— Это торт? Фи! Какой некрасивый, — грустно сказал Саврасов и помог мне поставить блюдо на стол, около вазы с гвоздиками.
— Тоня, что ты сделала? — спросил Миша, брезгливо глядя на торт.
— Тоня, тебя не учили пользоваться ножом? — Это внесла свой вклад в мое воспитание Мадам.
И только Денис не стал меня попрекать. Он посмотрел на торт, улыбнулся и сказал:
— Так еще вкуснее. Я не люблю торты, потому что они состоят из слоев, а тут все перемешалось. Молодец, Тоня.
Я, обидевшаяся было из-за нападок Миши и Мадам, сразу же растаяла и тоже улыбнулась Денису. Чуткий, милый...
Однако ничто не вечно под луной. И моя радость от ласковых слов Дениса испарилась, когда я вспомнила, что он пьет мое вино. Нахмурившись, я указала ему на бутылку и предложила налить мне в другой бокал, раз уж он взял мой. Денис не стал спорить. Радость вернулась в мое сердце. Все было хорошо: торт, Денис, вино... Было бы, правда, еще лучше, если б я была уверена, что не явится Пульс.