— Солнышко светит, — задумчиво произнес Миша, глядя куда-то вдаль, в чистое серое небо. — Весна, воздух свежий, говны оттаивают... Почему бы нам не пойти погулять?
Мадам отрешенно улыбнулась, уверенная в том, что Миша шутит и на самом деле не собирается тащить всех гулять.
— Ми-и-ша, — обиженно протянул Денис, уловив в тоне друга нечто свое, задевающее его лично. — Ну брось...
Миша не оборачиваясь пожал плечами.
— А давайте выпьем вина! — бодро сказал Саврасов, уже минут пять ерзавший в кресле, — он страшно переживал, когда в нашем маленьком коллективе назревали конфликты.
— Там его уж и не осталось, — вяло пробормотала Мадам.
Что-то ее настроение опять упало. Нет, не нравятся мне в последнее время мои друзья.
— Я схожу, куплю пару бутылок, — мужественно заявил Саврасов, не поднимаясь, впрочем, с места.
Я искренне им восхищаюсь. Ради своих товарищей он готов на настоящие подвиги. Вот пожалуйста: собрался покупать две бутылки вина! Для него такие траты подобны предынфарктному состоянию. Если он прикупит к вину еще хотя бы банку пива — все, ему конец.
Миша повернул голову, оглядел нас. Он улыбался. Не натянуто, не фальшиво. Кажется, ему стало смешно — напряженное лицо скупого рыцаря Саврасова, моя растерянная физиономия, надутый Денис... Все мы в этот момент представляли собой этакую скульптурную группу олигофренов. Кроме Мадам, конечно. Но ее с нами, можно сказать, и не было: она погрузилась в свои мысли и вряд ли слышала что-либо последние минуты три.
Я смотрела на Мишу с восторгом. Как жаль, что я влюблена не в него. С ним было бы проще, потому что он и сам проще. Так мне кажется. Но сердцу не прикажешь. Я ложусь с мыслями о Денисе и встаю с мыслями о Денисе. О Мише думаю лишь от случая к случаю, да и то лишь как о друге и хорошем парне. Ну и конечно, я восхищаюсь его красотой, его талантом и чудесным нравом.
— Я сам схожу, — сказал он, легкой походкой пересек комнату и вышел в коридор.
Денис побежал за ним.
Вернулись они с тремя бутылками такого же вина, какое мы пили, а к нему купили связку бананов, большой ананас и коробку моего любимого грильяжа.
Мы с Мадам стали накрывать на стол, Саврасов полез в шкафчик за штопором, Миша пошел на кухню — резать ананас. Денис, как обычно, уселся в кресло и с умиротворенной улыбкой обозревал нашу суету. Когда все было готово и мы приготовились отмечать наступление весны, раздался звонок в дверь.
Это, конечно, был Пульс. Учуял грильяж, бляха-муха... Обычно я не ругаюсь — соблюдаю, так сказать, чистоту русского языка, — но тут просто не выдержала. Да что такое, в самом деле! Могу я хоть раз в жизни съесть коробку грильяжа одна?