Больше не было ничего. Ни «Под соусом», ни Альтона, ни моей ревности. Ничего, кроме ее взгляда и ее груди. Она оборачивалась, и жизнь обретала смысл. Бог нарисовал этот мир кончиком ее груди.
Вечером второго дня мы вернулись в отель посреди ночи. Все двери и окна были закрыты. Все туристы уже давным-давно храпели.
— У нас нет другого выхода, — сказал я Сильвии, — оставайся здесь, я скоро.
Я схватился за виноградную лозу, которая вилась по стене гостиницы, и, рискуя десять раз сломать себе шею, долез до нашего балкона, прямо под крышей. От смеха Сильвии звезды светили еще ярче, этот смех давал мне силы, делал смелым, и я хватался за самые хрупкие ветки.
За те два дня, что мы прыгали в кровати и катались по ней, из нее окончательно вылезли все пружины.
— Мы ни за что не уснем на этом картофельном поле, — сказал я.
Тогда я сдвинул в угол всю остальную мебель, а железную кровать прислонил к стене.
Всю ночь, на матрасе, брошенном прямо на пол, мы сплетали наши тела и жадно набрасывались друг на друга, в то время как первые августовские грозы разрывали небо. Было 15 августа. Каждые тридцать секунд вспышки молний озаряли ее обезумевшее тело. Первый раз в жизни такое исступление овладело моим телом, а я не чувствовал ни малейшей усталости. И целую ночь постояльцы отеля колотили нам в стены и в дверь.
Люди приезжали сюда, чтобы гулять, дышать воздухом, а не заниматься любовью. А мы все делали сразу, везде, с утра до вечера, с вечера до утра. Страсть билась во мне, словно дикий зверь.
Часов в десять на следующее утро я позвонил, чтобы принесли завтрак. Никто не ответил.
Тогда мы спустились позавтракать в столовую. В гостинице было пусто. Все остальные либо ушли в горы, либо разъехались по домам. Хозяин был мрачнее течи. Застыв за своей стойкой, он отказался нас обслуживать. С минуту мы рассматривали чучело оленьей головы, висевшее на стене, прямо над пустым столом, потом я расплатился, и мы уехали. Нам не сказали ни «доброе утро», ни «спасибо», ни «до свидания». Сильвия задыхалась от смеха и от стыда.
— Я чуть не описалась от страха, этот тип был похож на того оленя.
Через несколько километров мы остановились в единственном кафе какого-то городишки и выпили две большие чашки кофе со сливками.
— Я должна позвонить ему, — сказала она.
— Кому?
— Альтона.
— Зачем?
— Я не показываю тебе, но на самом деле я беспокоюсь. Я тебе уже говорила, он способен на все.
— Хочешь, чтобы он тебя снова оскорблял?
— Нет, но я не хочу обнаружить по возвращении его труп.
Телефон был на стойке. Она набрала номер. Стук моего сердца заполнил просторное помещение кафе.