Одетый в пижамные штаны и майку, Марк лежал на кровати в окружении папок и документов. Замерев с поднесенным ко рту стаканом воды, он в изумлении уставился в мою сторону.
– Я у тебя футболку взяла. Можно? – первое, что пришло в голову, брякнула я.
Вытащенная наобум футболка с эмблемой какого-то спортивного клуба едва-едва прикрывала срам. Но если учесть, что голые ноги украшали фиолетовые синяки, сексуальностью тут и не пахло.
У мужчины вытянулось лицо.
– Послушай, – я неловко переминалась. – Это тебе покажется, наверное, немножко странным, но… возьми меня! – У гипотетического любовника поползли на лоб брови. – В смысле, можно я пересплю с тобой? – Ой, оговорочка по Фрейду… Как всегда в самую ответственную минуту на меня нападало косноязычие.
Марк поставил стакан на прикроватную тумбочку с осторожностью, словно тот кусался.
– Вернее, переночую с тобой? – исправилась я. – Клянусь, я только на краешек лягу. Честное слово, ты даже не заметишь меня!
Пока он, обалдевший от моей выходки, не мог противиться неожиданной «пижамной вечеринке», я на цыпочках пересекла спальню.
– Клянусь, я не храплю, не пускаю слюни на подушку и даже не шевелюсь. Ты и не поймешь, что мы спали в одной кровати. Я не помешаю. Ты работай дальше!
Последнюю фразу я пробормотала, уже забравшись в постель и накрывшись с головой одеялом. Потом ощутила, что острый край папки впивается в бок, и заворочалась, стараясь улечься поудобнее. Со стороны Протаева последовало ворчливое шиканье.
– Извини.
Марк недовольно покашлял, напоминая, что я обещала вести себя тише воды ниже травы.
– Извини еще раз, – пробубнила я, отвоевывая еще немножечко места у папок и документов.
– Я слышал, как ты кричала во сне, – вдруг вымолвил мой ночной сосед. – Надо было раньше прийти. Спи спокойно, Зоя.
– Спасибо, – чуть слышно выдавила я и едва сумела сдержать предательский всхлип, внезапно подступивший к горлу.
Я проснулась от ощущения, будто кто-то толкнул меня в плечо, и, резко открыв глаза, обнаружила, что лежу поперек кровати. За окном лил дождь, и по стеклу скользили быстрые неровные ручейки. Часы на прикроватной тумбочке показывали позднее утро, но из-за непогоды комнату окутывали грязновато-серые сумерки.
Затаив дыхание, я села и долгую минуту пыталась пережить боль в боку, куда пришелся жестокий удар преступника. Потом заставила себя подняться, уверенная, что меня поместили в персональный ад.
Кое-как доковыляв до кухни, я обнаружила на барной стойке мобильный телефон и записку от Марка.
«Уехал за вещами к тебе домой. Сестра в курсе. Дождись меня».