Варгин — человек довоенной поры. Он прижимист, знает счет копейке. Он изворотлив, то есть всегда готов продать, что не нужно, и купить, в чем нужда. Делает он это мастерски, как, бывало, солдаты-менялы на фронте: сбывали добытые у немцев патронташи, зубные щетки, безвкусную буханку хлеба. Война для Тихона Ивановича была университетом — получить образование он не успел.
Юртайкина, наоборот, учена. Хоть и работает в колхозе, но, глядя на нее, не скажешь этого. Если хотите — она изысканная, хорошо одевается. Долгачева ее никогда на спрашивала, шьет ли она для себя сама или ей кто-то помогает. Но это неважно. Может, она заказывает себе платье в Туренинском бытовом комбинате. Важно другое: у нее на всякую погоду есть подходящее платье или костюм. В поле она едет — одета по-особому, на совещание ее зовут — на ней плиссированная юбка, какая-никакая яркая кофточка в дождь, в непогоду Юртайкина хоть и в ботах, но на ней модная куртка с карманами.
Пока дочь в школе, Надежда Михайловна успевает побывать и в поле, и в правлении. В кабинете своем сидит мало, и сидит так, будто не за председательским столом, а за пультом управления. Распоряжения отдает ясно, четко, быстро. Выйдя из правления на крыльцо, она не стоит, высматривая шофера, как, к слову, Варгин. Тот стоит и кричит: «Эй, Леша, подавай машину!» А Леша на склад за овсом для кур поехал или укатил в совхоз за Зинкой.
Леша укатил в село, Тихон Иванович поджидает да лишь изредка покрикивает: «Лешка, черт!»
А Юртайкина не стоит на крыльце, не зовет шофера.
Надежда Михайловна сходит с крыльца не спеша, словно какая-нибудь пава, постоит, и не грузно — не то что Варгин, который как наступит на ступеньку, так она под ним аж стонет, бедненькая, — а Надежда Михайловна легко сбегает вниз. Берет свою «Яву», которая стоит тут же, ожидая хозяйку. Юртайкина раз и еще раз ударяет ногой по педали стартера и тут же садится. Мотор мотоцикла уже ревет.
Миг — и ее след простыл.
А Варгин все стоит, ждет своего Лешку.
Но зато в Тихоне Ивановиче есть одно важное качество, чего нет у Юртайкиной: уважение к начальству. Долгачева уважение это любит. Уважение, пожалуй, не то слов — почтение. Варгину достаточно только сказать: «Тихон Иванович, пора убирать хлеб». Он тут же: «Есть убирать хлеб!» Не полагайте, что Варгин бездумный исполнитель. Он лишь сказал так. А на деле — все, что касается хозяйства, — сроки сева или уборки трав — он хоть и скажет: «Есть!», а сделает по-своему. От дороги прокос он сделает и все. Звонишь ему: «Почему не косите?» А он: «Комбайн сломался». Одним словом, дугу гнет, не хочет пшеницу в валки класть, а выжидает время прямого комбайнирования.