Варгин опоздал, но опоздал самую малость, из-за автобуса. Автобус тащился медленно — была плохая дорога. Дорогу до областного центра чинили каждый год. Все лето до самой уборки возили гравий, сыпали по середке дороги сухой асфальт. Потом сравнивали его, мешали, укатывали, и шоссе было ровное и черное, как воронье крыло. Но проходило время — в уборку, пока возили зерно, самосвалы снова разбивали дорогу, причем так, что весной ее опять надо было ремонтирповать.
Так и ремонтировали каждое лето, а автобусы пылили в объезд, опаздывая из-за этого.
«Ничего, следователь небось тоже человек, поймет», — думал Тихон Иванович, торопливо шагая от остановки в центр города, где помещалась прокуратура. Навстречу шли люди, и было странно их видеть. Шли люди со своими заботами.
Тихону Ивановичу много раз приходилось бывать по соседству с этим мрачноватым домом — в обкоме и облисполкоме. Его приглашали на совещания, награждали. А вот за углом, где находилась прокуратура, он ни разу не был и теперь присматривался к дому.
Ни на лестнице, ни в коридоре — длинном, с рядами одинаковых стульев вдоль стен — ни души. Было гулко и очень одиноко. И от этого одиночества застучало сердце. Он думал, что надо сказать, войдя в кабинет. Ведь от первой фразы многое зависит: и настроение следователя, и само направление беседы. Конечно, он первым делом поздоровается, скажет: «Здравствуйте!» Следователь спросит: «Как вы доехали, ТИ?» — «Ничего! — бодро ответит Варгин. — Нам это привычно!» Тихон Иванович нашел, что такая фраза в начале разговора — хороша, и он стал без конца повторять себе: «Нам это привычно!», «Нам это привычно!»
Повторяя, Варгин вдруг подумал, что произносить в начале разговора эту фразу неудобно. Выходит, что ему, Варгину, привычно быть у следователя. «Нехорошо так, — подумал Тихон Иванович. — Лучше сказать: «Наше дело такое — председательское: на месте не сидим»».
Варгин толкнул дверь и вошел.
Их было двое — этого уж совсем не ожидал Варгин.
— Здравствуйте! — не очень уверенно проговорил Тихон Иванович.
Ни тот, ни другой не ответили на его приветствие, продолжали шелестеть бумагами. «Они слишком привыкли к вежливости посетителей, — решил Варгин. — Для них сейчас свидетель, а через месяц — покопаются в деле, — глядишь, и преступником обернулся». И у Тихона Ивановича пропало желание говорить: «Наше дело такое — председательское: на месте не сидим».
В это время один из тех, что сидел за столом, поднял от бумаг голову, и Варгин узнал Гужова: следователь заходил к нему, когда опечатывал мастерскую. Узнал он и второго, Никитенко. И то, что он узнал их, прибавило ему уверенности, силы, и он тут же укорил себя за минутную слабость.