Она оглянулась, проверяя, нет ли преследователей, но вроде бы все было спокойно. Правда, она-то знала, каким обманчивым бывает подобное спокойствие, и поэтому вновь пришпорила коня.
Еще пара миль, и вдруг он возник перед ней, как призрак. Он появился из своего укрытия среди скал и кустарника, и ошеломленная Коди резко натянула поводья, так что конь встал на дыбы. Слезы застилали ей глаза, но она твердой рукой сдержала лошадь, а затем спрыгнула на землю и кинулась ему на шею.
— Крадущийся-в-Ночи! Ты жив! Слава Богу!
Крадущийся-в-Ночи стойко выдержал объятие, но затем твердо отстранил ее. Минуту он с непроницаемым видом изучал ее внешность, затем слегка кивнул, как бы подтверждая, что все в порядке. Лишь после этого он спросил:
— Где Мейджорс?
— Остался в лагере. Я после все тебе расскажу. А как ты? Что случилось? Я так боялась, что ты умер!
— Я в порядке, — ответил он, пресекая лишнюю, по его мнению, болтовню.
— Как же я рада, — от души вырвалось у нее.
— Я тоже. — С его стороны это было, пожалуй, самое бурное выражение чувств за все их знакомство. — Почему ты не взяла Мейджорса с собой?
— Не могла. Их там было слишком много. Я продолжала притворяться сестрой Мэри, сколько могла, а прошлой ночью мне представился шанс убежать, и я им воспользовалась.
— Мы вернемся туда вместе.
— Нет. Не получится. Лагерь слишком хорошо охраняется. У меня другая идея. Где наш фургон?
— Я оставил его в городе.
— Тогда поехали туда. У нас не очень много времени. Они могут отправиться за мной в погоню. Я все объясню тебе по дороге.
Вскоре они добрались до города. Коди незаметно проскользнула в фургон и первым делом снова преобразилась в сестру Мэри. Горожане были изумлены, узнав, что ей удалось сбежать из этой страшной банды.
Коди продолжала играть роль проповедницы, пока они не выехали из города и направились к границе. Только тогда она вновь надела свою собственную одежду. Ей осточертели глухие платья с длинными рукавами. Она хотела хоть какое-то время побыть собой. День-два она не станет ни в кого переодеваться, а просто отдохнет. Потом отдыхать будет некогда.
Жизнь Джонатана Харриса превратилась в кошмар, с мучительной монотонностью продолжавшийся день за днем. Он ненавидел фальшивую радость окружающих. С утра его навестил врач и сказал, что он прекрасно поправляется. Прекрасно поправляется! Он же никогда больше не сможет ходить! Что в этом прекрасного? Нет уж, пусть этот лекарь убирается к дьяволу. Долгие недели, прошедшие после налета на банк, были для него сущей пыткой, и никакой надежды, что что-то изменится.