— Пока не знаю. Я хочу поговорить еще с кем-нибудь, кто знал Джека. Мне сказали, что здесь он дружил еще с одним профессором. Кажется, его фамилия Штиллер?
Адель еле заметно вздрогнула при упоминании этого имени, но затем вновь взяла себя в руки:
— Да, разумеется, профессор Штиллер. Он здесь.
— Тоже на кафедре психологии?
— Вообще-то, его кабинет по соседству с моим, — не слишком довольным голосом ответила Адель.
— Не дружите?
— Скорее соперничаем, — усмехнулась она. — Давным-давно мы были друзьями, но сейчас наши исследования похожи, а вот выводы разные. Университету это даже нравится, ведь на конференциях мы просто звезды. Нас любят сталкивать лбами. В этом вся суть университетской среды. В любом случае, если ты решишь пообщаться с ним, я не расскажу про нашу беседу.
— Спасибо. Не хочу больше мешать другим в библиотеке и отвлекать тебя от работы, — сказала я, крутя визитку в руках. — Я действительно подумаю.
Адель улыбнулась и протянула руку, будто мы заключали некое соглашение. Я несколько секунд смотрела на ее ладонь, зависшую в воздухе, и искала какой-либо повод увильнуть.
— Постой, я же не оставила никаких контактов.
Я потянулась к сумке и достала клочок бумаги. Написав номер своего мобильника, я передала листок Адель, старательно избегая прикосновения ее пальцев.
Покидая читальный зал, я обернулась. Адель сидела неподвижно и смотрела мне вслед, наблюдая за каждым шагом своим проницательным взглядом. На ее лице застыла все та же маска невозмутимости.
Пересекая студенческий городок и проходя сквозь массивные двери здания кафедры психологии в стиле эпохи классицизма, я вспомнила свои университетские дни, после того как сбежала из плена и начала все заново, на этот раз в Нью-Йорке и в одиночку.
Сейчас, думая о том времени, я поняла, что на протяжении всей учебы не слишком смотрела по сторонам. Три года я провела в созданном мною мирке, готовясь к получению степени в рекордные сроки, беря дополнительные уроки по вечерам и во время летних каникул.
В тот второй раз меня уже не привлекала студенческая жизнь. Не хотелось ходить на вечеринки, засиживаться в библиотеках и уж вовсе не хотелось, чтобы остальные знали, кто я такая. Я не разговаривала с одногруппниками, не посещала столовую, ни разу не присутствовала на студенческих мероприятиях. Колледж был достаточно большим, чтобы там затеряться. Я так и делала.
Именно в университете я стала использовать новое имя, к которому до тех пор не могла привыкнуть и всегда медлила, прежде чем расписаться, восстанавливая в памяти новую подпись. Все время забывала поднять голову, когда профессора называли меня. Уверена, что они считали меня тугодумкой, разумеется, пока я не сдала тесты. Вот тогда мои истинные способности стали очевидны.