– Марина, – начала Настенька, – ты была в каком-нибудь городе? Я так ни в одном не была!
– Была. В Остре была.
– Хорошо там?
– Церкви хорошие.
– Расскажи, пожалуйста!
Марина стала рассказывать. Особенно подробно распространилась она о «красной лавке», где видела много шёлковых лент и поясов.
– Это неинтересно, – заметила Настенька вздохнув.
Иван взял в сторону и остановился в лесу. Старые сосны бросали здесь на землю бледные тени. А рядом росли корявые дубы, и, в их полуобнажённых вершинах, бешено кричали сорокопуты.
VIII
Чёрный Луг лежал внизу, вместе с примыкавшим к нему кустарником, тянувшимся параллельно ржаному полю до села Дмитровки. Церковка белелась вдали. Копны сена, которые Настеньке нужно было сосчитать, грузно сидели на скошенной равнине. С одной из них, когда раздался стук колёс, снялся большой желтоватый ястреб и бесшумно пропал за лесом.
Иван распряг лошадь и пустил пастись.
Настенька, с карандашом в руке, сейчас же приступила к исполнению своей хозяйственной обязанности. Марина собирала валежник, чтоб разложить костёр. Сухие ветки затрещали, когда их коснулись красные, реющие языки пламени с сизыми завитками дыма на концах.
– Каша? – спросил Иван.
– Каша, – отвечала Марина.
– Мг… – произнёс он.
– Чего тебе?
Он помолчал.
– Воды, может, принести?.. – осведомился он.
– Принеси…
Он взял ведро и, улыбаясь, сонными глазами смотрел на Марину, скромно опустившую чёрные ресницы. Когда он сделал шаг к ней и опять произнёс: «Мг!», она крикнула сердито:
– Белены объелся! Ступай же по воду!
Феся и Гапка – сёстры Марины – пришли кратчайшим путём, с кувшином кислого молока и хлебцем. Настенька, окончив счёт копнам, встретила девочек ласковым восклицанием:
– А, мои куклы, здравствуйте!
Они отвечали застенчивым смехом, почёсывая пальцами ног икры.
– Ну, что ж мы будем стоять… Марш! – крикнула она.
Она схватила их за руки и побежала. Они ободрились, веселье её сообщилось и им. Маленькая Феся увлеклась до того, что стала подражать пристяжной и, круто повернув голову, тихонько ржала.
Возвратившись к костру, девочки принялись есть. Настеньке казалось, что ещё никогда цыплёнок не был так вкусен. Даже каша, приготовленная Мариной, серая и отдававшая дымом, и тёплое кислое молоко необыкновенно понравились ей.
Между тем стали надвигаться тучи. Солнце высоко сияло над чёрно-лиловым облаком, скомканные края которого блестели как снег. Было душно.
Настенька вспомнила, что бабушка накануне просила её возвратиться к обеду, и засуетилась.
– Домой надо, Марина.
Но ей пришла охота собрать букет из полевых цветов, и, предоставив Фесе и Гапке доедать цыплёнка, она углубилась в чащу кустарника. Колокольчики, лютики, алые гвоздики, крупные ромашки тянули её к себе, кивая ей своими головками из-за низко растущих кустов и трав.