— Хочет показать ей зеркало! — взвизгнула Марта.
— Успокойтесь, сестры. Он покажет ей зеркало, — улыбнулась Люсинда. Ведьмы продолжали следить за тем, что произойдет дальше.
— Тсс! — прошипела Марта. — Он что-то говорит!
— Это зеркало может показать тебе все, что ты захочешь, — сказал зверь.
Сестры зажали ладошками свои маленькие, намазанные красной помадой рты, чтобы не завопить от радости.
— Возьми! Возьми зеркало! — крикнула Люсинда, пытаясь заставить Белль взять волшебное зеркало из рук Чудовища. — Она взяла его!
— Я хотела бы увидеть своего отца, если можно, — сказала Белль, заглядывая в маленькое ручное зеркальце.
Сестры вновь завели свой злобный напев:
— Заставь ее тосковать по отцу, напугай Белль до полусмерти!
Их хриплое кудахтанье пронеслось над землей, отравленное злым ведьминым колдовством.
Белль вдруг охватил сильный озноб:
— Ах, папа! О нет! Он болен, быть может умирает, и рядом с ним никого нет!
Руби опрокинула сосуд для гадания, вода расплескалась из него по деревянному полу пряничного домика. Теперь ведьмы не могли больше видеть ни Белль, ни Чудовище, ни того, как действует на них воля ведьм.
— Марта, быстрее, принеси еще воды!
Марта схватила серебряный сосуд, наполнила его водой и, расплескав часть воды по дороге, принесла сестрам, сидевшим теперь на полу и сгоравшим от нетерпения.
— Вот! Я принесла! — воскликнула она. — Смотрите, они начинают отражаться в воде! Что там происходит?
Руби колотила кулаками по мокрому полу — снова и снова, с такой яростью, что у нее на руках выступила кровь.
— Руби, остановись! Она уезжает! Она отправляется к своему отцу! Чудовище отпустило ее!
По лицу Руби потекли черные от туши слезы.
— А он дал ей зеркало? Она берет его с собой? Мы не смогли завершить перевоплощение!
Люсинда посмотрела на своих изнуренных от многодневного колдовства сестер:
— Не волнуйтесь, сестры, она взяла с собой зеркало, когда уезжала.
Руби злорадно усмехнулась:
— Тогда все в порядке. Отлично!
Комната вновь наполнилась безумным хохотом ведьм, которые перенесли теперь свое внимание на того, кого не нужно было долго уговаривать совершить небольшое жульничество.
Гастон сидел за роскошно сервированным столом в своей столовой, украшенной чучелами животных, которых он убил за время своих многочисленных вылазок на охоту. Стул Гастона стоял во главе стола, за которым он сидел, и, разумеется, тоже был украшен лосиными рогами и накрыт звериными шкурами.
Нижняя челюсть Гастона с ямочкой на подбородке была выдвинута вперед несколько сильнее обычного — это было признаком того, что Гастон пребывает в отличном настроении. Точнее сказать, пребывал до той минуты, когда в столовую ввалились ведьмы и нарушили его одиночество.