Некоторое время они сидели, глядя на озеро.
— Тут так красиво.
— Да.
Когда он сказал это, Аврора поняла, что Николас смотрел не на воду, а на нее.
Обхватив колени руками, Аврора взглянула на луну, окруженную серебристым туманом. Ночной ветер приносил с собой запахи влажной земли и травы.
— Спасибо, что привез меня сюда.
— Рад, что тебе понравилось.
Он помолчал, потом продолжил:
— У меня были причины сделать это. Я хотел показать тебе, что ты теряешь, сидя взаперти.
— Да? — пробормотала она, уже не чувствуя раздражения.
— Я готов поспорить на половину моего состояния, что как только ты узнаешь, что значит настоящая свобода, то уже не сможешь вернуться к прежней однообразной, серой жизни.
Аврора невольно улыбнулась.
— А ты, я вижу, все еще считаешь, что я недовольна жизнью.
— Да, и думаю, что ты это понимаешь. В глубине души ты чувствуешь себя одинокой, но не хочешь это признать.
Его слова определенно были справедливыми, и Авроре было больно это признавать. Несмотря на то что она убеждала себя в обратном, она все равно чувствовала, что ей недостает общения.
Николас не сводил с нее глаз. Аврора знала, что он изучает ее, стараясь выведать ее секреты.
— Уверен, что если бы ты иногда рисковала, то чувствовала бы себя намного лучше, — мягко сказал он. — Если бы ты делала то, что тебе по душе, и не думала о последствиях.
Аврора поежилась — эта тема была ей неприятна.
— Как ты? Рискуя жизнью, приезжать в страну, где за твою голову назначена награда?
— Почему бы и нет?
— Не думаю, что чувство опасности делает людей счастливыми.
Николас пожал плечами.
— Для меня это так. Опасность учит тебя ценить жизнь, радоваться каждому дню. Ты понимаешь, что надо уметь наслаждаться даже мелочами, а не жить в постоянном страхе.
Аврора положила голову на колени и посмотрела на него. Она рисковала, подпустив его к себе. Николас был воплощением опасности. И счастья. Он был полон жизни и совсем не походил на других мужчин, не умеющих любить жизнь так, как любил ее он.
— А ты всегда был таким? Отчаянным и бесстрашным?
— Боюсь, что да. Я был сущим проклятием для своего отца.
— Да уж, могу себе представить.
— В юности я часто делал то, о чем потом жалел, — признал Николас.
— И позже тоже, если истории о тебе правдивы. Рейвен говорит, что ты был белой вороной в своей семье и только несколько лет тому назад наконец взялся за ум.
— Ты говорила с ней обо мне?
Аврора покраснела.
— Я попросила ее рассказать о тебе, потому что хотела узнать больше о человеке, за которого вышла замуж. Думаю, это было попыткой почтить твою память.