– А твой муж возражать не будет? – насмешливо спросила Женя.
– Против чего? Против короткого перепихона, о котором он даже не узнает? – цинично усмехнулась собеседница. – Думаю, нет.
– Ну, хорошо, а я-то тут при чем? – решила Женя не лезть в чужую личную жизнь и вернуться к делу.
– Мы обе будем его ждать. Ключи от Дашкиной квартиры у меня есть, – проговорила Настя. – Пусть придет, достанет товар, тут мы его и почикаем. Я с собой еще человека прихвачу, чтобы он не особо брыкался.
– А для чего это все надо? – все еще не поняла до конца Женя столь сложного построения.
– Для того, чтобы посадить его на крючок и выяснить, что происходило с Дашкой в последнее время.
– А так спросить нельзя? – недоуменно посмотрела на Стручкову Женя.
– Если он замешан в ее смерти, нет. Макс не дурак и не такая уж размазня, как кажется. Его надо крепко прижать, чтобы чего-то добиться.
– Думаешь, он поверил, что я Дашина восемнадцатилетняя сестра? – с сомнением глядя на себя, спросила Женя.
– Только что приехавшая из провинции? – закончила Настя за нее вопрос. – Еще бы. С твоей комплекцией при таком освещении и за пятнадцатилетнюю можно сойти, к тому же ты идеально держишься. Этакая закомплексованная, диковатая селянка, не пойми во что одетая, – похвалила ее Настя.
Женю же от такой похвалы в жар бросило от возмущения. Это она селянка? Она закомплексованная, одетая неизвестно во что? Да ее платье пятнашку стоит! И вообще, она коренная петербурженка, наследственная интеллигентка, ее бабушка всю блокаду в Ленинграде провела, а прадедушка – учитель гимназии – во время революции большевиков у себя в подвале прятал. Хотя последнее, возможно, уже и не подвиг по нашим-то временам. Но Женю сильно задело за живое, что какие-то сытые необразованные выскочки из глубинки в дорогих шмотках, на которые они зарабатывают, преимущественно прыгая из одной постели в другую, или зажравшиеся митрофанушки, выросшие вместо книг на канале «Муз ТВ» и тянущие у родителей бабки, над ней еще и насмехаются! Да, пусть она, Женя, Шепард от Картье не отличит и Дольче и Габбана от Ральфа Лорена, зато она отличает Сера от Сислея и Камю от Кафки, а Бовуара от Мердека. А еще она английский учила не по лейблам на штанах, а по бессмертным произведениям Шекспира. И чем больше Женя об этом думала, глядя на вальяжно устроившихся рядом с ней баловней судьбы, с зажратыми, самодовольными лицами, тем больше закипала. «Ну подождите, я вам устрою закомплексованную провинцию!» – грозно запыхтела Женя, достигнув критической точки, и подтянула к себе чей-то стакан с виски. Последнее, что она смутно запомнила в тот вечер, была Снежана, которая пыталась отодрать ее от шеста.