Когда мы с Мустангом пришли в Алту, здесь каждый день и каждую ночь были грабежи и убийства. Мы установили здесь жесткий закон револьвера, но все же это был закон. Да и времена тогда были такие, что везде на Диком Западе правил шестизарядный револьвер. И только из-за моих револьверов дети в Алте могли спокойно ходить в школу, а женщины — в магазины. Зато воры и убийцы, притаившись, только и ждали случая, когда я буду безоружен. Но у меня был друг, лучше которого я не мог себе желать. Мустанг Робертс. Он учился всего три класса. Умел читать, но медленно. Умел писать, но не слишком грамотно. Зато в нем была такая каменная надежность, какой я не встречал ни у одного человека. И это позволяло мне идти куда угодно, на самые рискованные дела, потому что я знал, что он всегда прикроет мою спину, и его револьверы поддержат меня в любой переделке.
Он появился в офисе через полчаса, и я рассказал ему о Бердетте и его последних словах. Мы долго обсуждали это, перебирая всех известных ганфайтеров: Хикока, Эллисона, Бена Томпсона и других. О всех нам было известно, где они и чем занимаются. И, тем не менее, Бердетт вряд ли пытался напугать меня, когда говорил, что Лиз в руках человека, который стреляет лучше меня.
— А ты слышал когда-нибудь о ганфайтере из Моголлона по имени Эш Майлоу? — спросил вдруг Мустанг.
— Нет, тех, кого знаю, я видел на Базарной площади в Канзас-Сити.
Мустанг, не торопясь, свернул себе сигарету.
— Это довольно неприятный тип и револьвером здорово владеет. Я тоже никогда не видел его. А впервые услышал два года назад. И за два года он сделал себе имя. В прошлом году убил шестерых. Причем, двоих выбрал, которые поизвестнее, специально выследил и застрелил в поединках. Сейчас вроде поутих. Может, нашел себе другое занятие?
— Он разыскивается?
— Еще бы. Кучу Денег за него обещают в Неваде, где он ограбил поезд и несколько дилижансов. Убил маршала в Гринере.
— Надеюсь, к нам он не заявится. Что-то устал я от убийств.
Мы поговорили еще немного, потом прошлись по городу, но когда на рассвете я укладывался спать, мне пришло в голову, что Мустанг не зря спрашивал, знаю ли я Майлоу. А впрочем, наверное, я стал слишком подозрительным…
Вообще-то, мне надо было быть довольным жизнью. К этому времени у меня было около восьми тысяч долларов. Неплохо для парня моего возраста. Жители города уважали меня. Местные громилы были рады, если я проходил мимо, не замечая их, зато городские бизнесмены часто останавливали, чтобы переговорить, а их жены раскланивались со мной на улице. Но теперь Лиз постоянно была у меня в сердце, и мне было ясно, что покоя не будет, пока не увижу сам, что она счастлива и без меня.