— Как дела? Надеюсь, все нормально. Позвони мне, когда вернешься домой. Я поздно буду ложиться спать… Пока. Мне не достался букет. О, да ты знаешь об этом. Ты еще был там тогда. Я забыла… Пока.
«Не будет ложиться допоздна. Что такое позднее время? Это относительное понятие. Для кого позднее время начинается после полуночи, а для кого и пол-одиннадцатого. В субботу, если вы были на свадьбе в Квинсе, какое время для вас можно считать поздним? Он позвонит Энн завтра и, если она будет обижаться, скажет, что подумал, будто она просила не звонить слишком поздно». И чтобы она не смогла доказать, что не говорила этого, он стер запись.
Каллен хотел было посмотреть телевизор, но для этого нужно идти в комнату. Подумал, не включить ли радио, но Фрэнки Крокера в этот час не было в эфире, а когда Фрэнки Крокера нет в эфире, то и эфира нет.
Поэтому он выпил еще одну «Корону», и еще одну, и еще одну. Он выпил шесть «Корон» и, добравшись кое-как до постели, лег, не снимая рубашки, галстука, штанов — и пиджака, и сразу же уснул.
Элвис Полк трахнул мертвую Дженни Свейл и доставил ей такое удовольствие, что она ожила. Ее мозги и кровь всосались в дырку в ее голове, рана затянулась и зажила, глаза открылись. Она схватила голову Элвиса двумя руками и вставила свои язык в его рот, просунув его до самого горла и глубже, будто хотела поцеловать прямо в сердце.
Когда Элвис вложил свой язык ей в рот, просовывая его глубже и глубже, желая поцеловать ее сердце, она откусила его язык и выплюнула ему в лицо.
Боль, которую он испытал во сне, была такой сильной, а ночное происшествие таким неожиданным, что Элвис резко проснулся и сел в кровати. Он провел рукой по рту, чтобы остановить фонтан крови, который привиделся ему во сне.
Элвис всегда боялся темноты, особенно когда спал не дома, и потому на этот раз оставил свет в ванной включенным на ночь. Проснувшись, он увидел себя в зеркале трюмо, которое стояло возле его кровати: руки прижаты ко рту, плечи слегка согнуты, ноги скрещены, как у йога. Он был похож на эту чертову обезьянку, не говорящую дурных слов, молча сидящую на шифоньере в комнате его матери рядом с другой обезьянкой, которая не слышала дурных слов.
Элвис очень сожалел о том, что когда его мать была еще жива и могла оценить его действия, он не схватил этих чертовых обезьянок и не швырнул их в камин. Тогда бы эта вечно стонущая дура узнала, что он думает об этих чертовых обезьянах, которым он по идее должен был подражать — не говорить ничего дурного и не слушать ничего дурного.