— Никак не выхожу, — вытерев капельки пота с кончика носа, тихо ответил мальчик. — Терплю. Но не всегда получается. Сегодня вот все дома, не постучишь особо-то, ну, я и не утерпел. — Он с удивлением и даже испугом посмотрел на кулек с конфетами, будто не мог понять, как тот оказался в его руках. — Леденцов ей купил… Ну это же совсем с ума рехнуться! Я же в жизни не смогу ей эти леденцы отдать!
— Ты, я погляжу, совсем взопрел! — забеспокоился участковый. — Домой бегом помчишься, понял? Я ишшо секундочку у тебя займу. Так вот, терпеть — энто плохо, отравление мозгов приключиться может! Ежели ритм тебя выручает в трудную минуту — стучи на здоровьишко, но будь хитрее. Как говорится, не барабаном единым…
Денисов встряхнул кистью правой руки и двумя пальцами тихонечко, практически бесшумно пробарабанил на собственной рукавице замысловатую ритмовку. Улыбнулся и еще раз спросил:
— Понял?
— Понял! — улыбнулся в ответ Пашка. — Спасибо, Федор Кузьмич!
— Бегом марш!
Мальчик деловито надвинул шапку, подтянул шарф на положенное место и только после этого шагнул к выходу. У двери обернулся:
— А вы тоже барабанщиком были?
— Был, Павка, был, — и, расстегивая тулуп, пробубнил уже себе под нос: — Я кем только не был…
— А можно мне вас попросить… ну, как барабанщик барабанщика?
Денисов, угадавший намерения Галагуры, закатил глаза — дескать, вот только почтальоном мне на старости лет служить не хватало! Однако руку за кульком протянул:
— Давай уж, передам в целости и сохранности.
— А вы точно знаете, кому передать? — озабоченно нахмурился Павка.
— Да уж сообразил, не беспокойся. Бегом, я сказал, едрить твою редиску!
* * *
Продавщица, с тревогой коротко поглядывавшая на участкового, никак не могла взять в толк, что случилось с таким доброжелательным всегда Денисовым: набросился на мальчонку, отчитал его громким, но, к сожалению, неразборчивым шепотом, отобрал конфеты, еще и непедагогично ругнулся вслед. Это как же понимать? А может, не в мальчонке дело? Может, это такая демонстрация была — дескать, гляди, Раиса, что тебе сейчас предстоит! Еще, чего доброго, штрафанет за что-нибудь…
И тут пожилой милиционер окончательно напугал продавщицу, потому что медленно, плавно, будто на лыжах скользя, пошел по пустому магазину, раздумчиво оглядывая прилавки и с тихой улыбкой мурлыча под нос.
— Рая, Рая, Раечка, — мурлыкал Денисов на неизвестный мотив, — Раечка ты наша, Раиса…
— Ты что это, Федор Кузьмич, мне песни поешь? — не выдержала она, устав попеременно бледнеть и краснеть от неизвестности.
— А энто я, Раиса, не тебе пою, а себя с мыслями собираю. У меня, понимаешь ли, по причине возраста и прочих забот иная информация в голове надолго не задерживается. — Денисов смущенно потер нос. — Мне Людмила утром наказала мыла купить и даже точное название произнесла, а я, старый дурак, позабыл! Вот и мучаюсь теперь…