— Что с ним?
Денисов, поняв, что выводы он сделал неправильные, смутился, отвернулся, попятился:
— Катюха, выдь на час, вопросы к тебе имеются.
Дочь быстро оправилась, взяла себя в руки, вышла с гордо поднятой головой. Денисов, по-прежнему в валенках, полушубке и шапке, сидел за столом напротив жены, виновато смотрел на Катю.
— Ты уж прости, невесть что подумалось… Доброе утречко! Поздно вчера вернулась?
— Папа, давай ближе к делу? Что случилось?
Денисов уперся взглядом в натекшую с валенок лужицу, смущенно кашлянул, со вздохом вновь поднял глаза на дочь.
— Скажи, а Николай, который Крюков, который из «Светлого Пути», вчера объявлялся?
Катя медленно помотала головой.
— Не объявлялся или ты не знаешь?
— Он… был. Но мы не виделись. Мама, — она повернулась к Людмиле, — мамочка, какая же я дура!
И тут Катюху прорвало. Кинувшись к сидящей матери, вцепившись в ее колени, она ревела, как в детстве, причитала, пересказывая вчерашний вечер, свое постыдное поведение, свои переживания сегодняшней бессонной ночью.
Денисов потел и стеснялся: не должен он был видеть этой сцены, никак не должен! Дочка не ему доверяется, матери, а он тут лишний, он обязан уйти, а как уйдешь, если в курсе таких событий надо быть обязательно? Наконец в сбивчивой речи девушки послышалось важное.
— Стоп! Что за Макарский?
Катюха обернула к нему заплаканное лицо, всхлипнула.
— Я же говорю — из областной филармонии!
— В очках который? И что он?
— Я же говорю — весь вечер меня обхаживал, в город звал, место в театре обещал, общежитие…
— А ты?
— А я — дура! — Девушка вновь принялась всхлипывать. — Колька так и не приехал — ну, я и разозлилась! Подыгрывать стала, увлеклась…
— И где он ночевал?
— Кто?
— Макарский!
— Точно сдурел! — покачала головой Людмила.
— Да я почем знаю, где он ночевал? — раздосадованно произнесла Катя. — Я как из клуба вышла — сразу Колькины лыжи узнала. Значит, он был… и видел… меня с этим!
Катерина снова зарыдала, уткнувшись в колени матери. Людмила посмотрела на мужа, тот вопросительно округлил глаза, указал подбородком на дочь, пожал плечами — дескать, что происходит? Жена тихонько развела руками — дескать, что ж тут непонятного?
Не баловство, значит. Значит, любовь…
Это было плохо, это было не передать как плохо! И дело вовсе не в том, что рановато дочери о таких вещах думать — думать-то как раз самая пора. Но с кем?! Пусть бы в Петьку Красилова влюбилась — хороший парень, хоть и делает вид, что умный слишком. Или Мишка-гармонист — хоть и раздолбай временами, но тоже не самый худший кандидат. А Николай Крюков… Николай — это очень, очень плохо.