Батюшка говорил нам:
— Аскетическое благочестие простого народа, которое я видел, живя рядом с бабушкой, с тетей Александрой, и очень прочные монашеские традиции Мессинии дали мне глубоко православное воспитание. С детских лет каждый вечер при свете керосиновой лампы или луны, так как во время оккупации нельзя было включать свет, я читал Повечерие.
Помню следующий случай: четырехлетним ребенком родители взяли меня на службу в один из близлежащих монастырей. По дороге я надкусил сорванную травинку, и весь рот у меня наполнился горечью. Как только мы пришли в монастырь, я побежал к крану сполоснуть рот. Один монах заметил это и подозвал меня к себе:
— Что ты там делаешь?
— Я сполоснул рот, потому что чувствовал горечь.
— Будь внимателен, теперь тебе нельзя брать антидор, — твердо сказал монах.
Так глубоко аскетична была в то время жизнь простых монахов, простых людей. Это оказало на меня очень большое влияние.
* * *
Батюшка часто говорил:
— Своим становлением я обязан, во–первых, Богу, а во–вторых, тете Александре.
Когда Этеоклис был маленький, — рассказывала нам тетя Александра, — он молился такими словами:
— Христе мой, дай мне силы убеждать людей веровать Тебе и идти за Тобой, а хороший голос, чтобы петь, мне не нужен!
Тетя Александра однажды сказала своему знакомому о батюшке:
— Я недоумеваю, почему этот человек не родился прямо в рясе?
* * *
Как‑то мы спросили батюшку:
— Геронда, что Вы будете делать, если Церковь примет решение упразднить ношение рясы?
Он ответил:
— Уйду в затвор.
Однажды, когда Этеоклис был маленьким и еще не ходил в школу, он узнал, что на следующий день его тетушки собираются на Божественную литургию в храм, находящийся недалеко от села. Еще с вечера малыш начал упрашивать взять его с собой. Тетушки пообещали, но он, догадавшись, что они хотят, как это уже не раз бывало, пойти без него, составил свой план.
Утром его будит возмущенная тетушка и говорит:
— Этеокли, мы не можем найти наши туфли, ты их спрятал?
— А–а-а, попались? Вы бы ушли без меня. А теперь сначала я соберусь, а потом отдам вам туфли.
Таким образом он добился того, чего хотел, и с радостью пошел с тетушками в храм.
Как‑то раз в воскресенье, ранним утром, когда было еще темно, сельский батюшка пошел открывать храм. У церкви он заметил устремленные прямо на него «горящие глаза». Испуганный батюшка постучал в дом маленького Этеоклиса. Дверь открыла тетя Александра. Узнав причину такого раннего посещения, она с улыбкой сказала: