— Обманщица! — Джеймс снова засмеялся. — Когда я был в вашем возрасте, то все, кому за тридцать, казались мне кандидатами на тот свет. — Джеймс неожиданно перегнулся через Тимбер, его рука коснулась ее груди. Девушка вздрогнула как ошпаренная. — Придержите коней, детка, — весело сказал Джеймс. — Я вовсе ни на что не покушаюсь — просто открываю дверь с вашей стороны. Вы пробудили во мне джентльмена.
— Вы всегда были для меня джентльменом, мистер Фортсон, — слегка покраснев, призналась Тимбер, — и я благодарна вам за это. Нет, не выходите из машины. Уже поздно. — Взяв свой чемодан, она направилась к дому. Рядом с убогим жилищем огромный сверкающий «линкольн» выглядел нелепо — как «кадиллак», везущий вас к процветанию», изображениями которого местные консерваторы украсили всю округу. — Большое спасибо вам за поездку, мистер Фортсон, — самым что ни на есть светским тоном сказала Тимбер, подойдя к крыльцу.
— Джеймс! — мягко поправил он. — И спасибо, Тимбер Дьюлани, за самое счастливое Рождество за много, много лет. — Он завел машину. — Ладно, детка. Вам надо пойти отоспаться. В рождественское утро я в десять часов пришлю за вами Тумера. — Он поднял стекло и тронул с места.
Свет от фар автомобиля исчез вдали. Забыв об усталости, Тимбер взлетела вверх по ступенькам. Почувствовав запах своих любимых пирожков с корицей, она вдруг поняла, что очень голодна. Дверь открыла Морин, ее глаза сияли от радости. Она широко раскрыла объятия, и сердце Тимбер переполнилось счастьем.
Как и Джеймсу, ей это Рождество уже казалось самым лучшим. Джеймс. Мысленно назвав его по имени, Тимбер на сей раз не почувствовала никакой неловкости.
— Мама, ты выглядишь просто замечательно! Какое это будет прекрасное Рождество!
Рождественским утром Морин Дьюлани с трепетом разворачивала подарок, который преподнесла ей Тимбер. Морин медленно, осторожно достала из упаковки сервиз из баварского фарфора, любуясь каждой чашкой так, как будто она была единственной. Затем так же осторожно она завернула каждый предмет и сложила все в коробку.
— Я ведь не дура, Тимбер Дьюлани, — серьезно сказала она, испытующе глядя на дочь. — Я прицениваюсь к этим тарелкам уже лет десять, все время надеясь, что они появятся на распродаже. Я знаю, сколько они стоят. Гораздо больше того, что ты могла сэкономить от тех денег, что я тебе посылала.
— Мама, я не стану тебя обманывать, — спокойно сказала Тимбер. — Мистер Фортсон регулярно, каждый месяц, посылал мне деньги. Не смотри на меня так! Клянусь тебе, за этим ничего нет, кроме желания помочь мне! Мистер Фортсон помогает мне так же, как помогал бы папа, если бы был жив.